Роман Камин - Под терракотовыми крышами Праги

– Тише, не надо рушить мой дом, – приглушённым голосом произнесла Диана. – Идём.

Она взяла его за руку, и они направились в её спальню, пройдя по тёмному коридору, в котором слегка поскрипывали несколько досок паркета, стояла огромная ваза с сухоцветами и висело большое овальное зеркало в полный рост. В комнате было тихо и немного свежо. Воздух, пропитанный запахом свечей, которые она часто зажигала перед сном, создавая себе приятную атмосферу для чтения её любимых книг, ударил ему в голову, слегка одурманивая своим ароматом. Диана села на кровать, небрежно заправленную (что могло сказать о нежелании валяться в кровати и бесцельно прожигать драгоценное время) мягким покрывалом цвета сумеречной морской волны, украшенным крупными цветами, и потянула его за руки к себе, приглашая ярко горящим взглядом.

Эдвард потянулся к её губам. Долгий страстный поцелуй. Он медленно расстегнул платье, тем самым дразня, освобождая пуговицу за пуговицей из петель, обнажая её скромно лежащую привлекательную фигуру. Кончиками пальцев притронулся к приоткрытым алым губам и ощутил горячее дыхание Дианы. После чего его ладонь стала, еле касаясь, скользить по её бархатистой коже, спускаясь по подбородку, минуя тонкую шею и ключицу, огибая приподнятую грудь, остановившись чуть ниже талии. Туда же он поцеловал её, немного щекотя своею бородой. Диана изогнулась.

Дальше события происходили слишком быстро, чтобы запомнить их и описать подробными словами. Одежда снята, бельё на полу, двое на разобранной постели. Их тела сплетены вместе в страстных поцелуях, крепких объятиях, нежных касаниях. Воздух становится жарким, тела – влажными, дыхание и пульс учащаются. Слышатся стоны удовольствия. Силуэты в комнате снова и снова меняются местами на постели. Вот и он в её власти – она над ним. Он видит её лицо, подтягивается, целует грудь, слегка кусает за сосок, сжимает бёдра так, что от его ладоней покраснела кожа. Ей нравится, что он мягкий и чуткий, равно как сильный и властный. Это редкое сочетание, точно как яд – смерть и исцеление. Она собирает простынь в кулак, другая рука сплетена пальцами с его. Мышцы тела напряжены, она выгибается, он целует её. Она крепко обнимает его, дрожа всем телом. В этот момент он понял – для неё это значит многое. Это приятное чувство ещё сильнее заводит его и одновременно ещё больше опьяняет. Тяжело и часто дыша, они замирают в объятиях друг друга.

«ЗАСТЫВШЕЕ УМИРОТВОРЕНИЕ»

Диана проснулась раньше него, как ей показалось, если этот промежуток с закрытыми глазами вообще можно было назвать сном. Она смотрела на Эдварда, и он казался ей максимально спокойным, таким уверенным в себе, в том, что происходит вокруг, в каждом своём слове, движении, поступке и решении. Диане всегда было немного страшно рядом с такими людьми: они одновременно восхищали её, но и пугали своей недосягаемостью понимания и принятия. Саму Диану с детства не покидало ощущение, что она неуклюжий и неугомонный ребёнок, который всё делает хорошо, но недостаточно для той родительской похвалы, которой они одаривали её знакомых и близких друзей. Всё в их представлении она делала вроде бы так, да не совсем. Это касалось, по их мнению, всего: учёбы, увлечений, дружбы, любви, да и в целом жизни. Вот и сейчас. То, что она чувствует – восторг, наслаждение, влюблённость, страсть, чрезмерно напористый интерес к Эдварду, скручивало её внутри своим давлением и, конечно же, активизировало любимые сомнения в себе, в правильности своих поступков.

Сон был на его удивление крепким, хотя он давно мучился бессонницей и во сне пробыл совсем непродолжительное время. После пробуждения Эдвард не хотел открывать глаза, боялся спугнуть реальность, ведь произошедшее накануне вечером было слишком восхитительным по своей неожиданности, скоротечности и небывалости. Вместе с тем он испытывал немного неловкие чувства, ведь было непривычно оставаться ночевать у девушки с первого дня (если не считать встречу в поезде) знакомства, которое в их случае было для этого слишком необычным. Для него это было впервые, и как к этому относиться, он не знал. Вроде бы грань между знакомством и близостью растворилась, но для того, чтобы вести себя так открыто и доверительно, как подобало бы, прошло слишком мало времени. Он решил, что надо поскорее уйти, чтобы не усилить многократно эту неловкость, но не знал, как это осуществить, не обидев Диану. Поэтому он, хоть и проснулся раньше неё, пока просто лежал с закрытыми глазами и слушал тихое посапывание зеленоглазой девушки, спящей у него на груди.

– Доброе утро! Ты так рано встаёшь? Который час? – сразу спросил Эдвард, как только заметил приятное потягивание Дианы. На её лице застыла еле заметная улыбка.

– Девять утра, я всегда так встаю, и это не рано, это просто ты – соня. Скажи, что ты хочешь на завтрак? Ты оста- нешься? – спросила она, робко заглядывая Эдварду в глаза.

– Думаю, нет, честно говоря. Я и так уже опаздываю, очень много дел на сегодня, – ответил он и замер, наблюдая за реакцией Дианы на его откровенную ложь. – Надеюсь, ты не обидишься, всё хорошо? – И неловко добавил, отводя взгляд: – Но, пожалуй, выпью с тобой чашку кофе…

– Нет, конечно, просто я думала… Но уже не важно, – в этом «нет» было висевшее в воздухе многоточие, а многоточие – это следы на цыпочках ушедших слов 12.

Выпив кофе, Эдвард оделся достаточно быстро. Его движения были плавными, мягкими, но отточенными и выверенными, будто одевался сейчас в армии. Взгляд, как всегда, достаточно серьёзный, но на лице была заметна неловкая улыбка, говорящая, что в его мыслях всплывают картинки прошедшей ночи. Он посмотрел на Диану. В её глазах он читал радость и тревогу одновременно, немую фразу «Не уходи». Но так было нужно на тот момент. Так подсказывали ему терзающие его мысли. Те самые, похожие на пасмурное небо, по которому сложно угадать, будет ли дождь или тучи рассеются и выйдет солнце. И вот – он уже стоит у готовой открыться двери.

– Я так много думала с момента нашей встречи в поезде, как тебя найти, очень сильно переживала. И вот ты здесь. Но так скоро уходишь, – сказала Диана, будто в последний раз смотря на Эдварда и уже откровенно дрожащим голосом добавила: – Несправедливо…

– Скоро увидимся, не расстраивайся, правда, – с долей неприкрытой неловкости сказал Эдвард, разворачиваясь к уже открытой двери, совершенно не понимая, когда это «скоро» случится.

Дверь закрылась. В квартире тишина. Они договорились встретиться снова, но Диана хорошо знала: судьба могла в один день щедро одарить подарком, в другой – больно ударить по рукам, тогда подарок упадёт на пол и разобьётся вдребезги. Эти мысли должны были уйти прочь. Она зашла в ванную комнату. Уютную, светлую комнату без лишней роскоши. Там была белоснежная ванна, большое круглое зеркало, обрамлённое в тонкий цветочный узор в викторианском стиле. Висели большие махровые полотенца, на полу был тёмный овальный ковёр с длинным ворсом, свечи, которые согревали её своим теплом и успокаивали мягким светом.