Лидия Бормотова - Власть лабиринта

Встречные повозки, тяжело гружённые, двигались по разбитой просёлочной дороге медленно, то и дело застревая в раскисшей колее. Многие уходили из города пешком с котомками и узлами на плечах. Поодаль в поникшей мокрой траве он заметил стоящего возле разнузданного коня, жующего траву, высокого светловолосого парня, который что-то чинил, но оставил своё занятие, отвлёкшись на проезжающего гусара. Лицо парня и цепкий синий взгляд показались знакомыми. Где он мог его видеть прежде? Если не в армии, то где? На вид вроде обычного небогатого горожанина, кои встречались бессчётно и не запоминались, а этот… что в нём особенного? Осанка! Гордая, независимая. И в глазах… что-то такое, другим недоступное. «А! Не помню. Ну и чёрт с ним!» – и Давыдов, пришпорив Беса, помчался галопом, не обращая внимания на брызги грязи и отлетающие комья из-под копыт коня.

Июньское небо, прохудившись несколько дней назад, всё плакало над своей прорехой и не могло остановиться, не подозревая, что тем, может быть, спасло многих русских солдат, совершающих немыслимый по скорости марш на восток. Раскисшая земля затрудняла ходьбу, но вязнущие в грязи солдаты были рады, что не палит нещадное солнце, а намокшая одежда остужает жар разгорячённых тел. На коротких привалах солдаты, раздевшись до пояса, обтирались чистой холстиной, и Неверовский видел, что у многих под мышками выступала кровь.

Багратион торопил, и армия покрывала в сутки по сорок – сорок пять вёрст. Но даже этого было мало. Флигель-адъютант царя Аракчеев присылал приказы двигаться из Новогрудка на Вилейку, «дабы буде такая возможность, в противном же случае выступать южнее, на Минск – Борисов». С левого фланга, севернее, стремительно наступали французские войска под командованием маршала Даву, и столкновение с ними никак не входило в планы Багратиона. Вопреки царской воле он отдал приказ поворачивать на Несвиж и туда же отправил армейские обозы.

Похоже, разворачивалась охота на армию Багратиона. Казачьи разъезды доносили передвижение вражеских войск. Уже 20-го июня кавалерия «железного маршала» Даву заняла Гольшаны, стремясь к Минску. С юго-запада преследовала армия Жерома Бонапарта, которая, видимо, намерена была взять Багратиона в кольцо. Наполеон не собирался упустить прекрасную возможность легко разделаться со 2-ой армией и поставить Барклая, лишённого подкрепления, в безвыходное положение.

Человеческие силы не безграничны, и даже смертельная опасность не в состоянии превозмочь отмеренные природой возможности. Князь Багратион знал, как вымотаны его солдаты, пятеро суток с редкими короткими привалами марширующие под проливным дождём. От переутомления умерли шестьдесят пехотинцев, кавалеристы засыпа́ли в седле от усталости, от усталости гибли лошади. Слава Богу, что наполеоновский братец постоянно задерживался в дороге, не в силах отказаться от общества прекрасных дам, роскошных обедов и развлечений, за что и навлёк на себя гнев императора. Наполеон ругал его распоследними словами, грозил отстранить от командования и отправить домой, в испанское королевство.

– По донесениям разведки, Даву вместе с Жеромом имеют около 120 тысяч солдат, у меня вместе с казаками Платова наберётся не более 45-ти, – Багратион нахмурился и опустил голову.

Генерал Сен-При, начальник штаба 2-ой армии, наблюдавший за главнокомандующим и знавший, как тяжело тот переживает отступление, как рвётся дать сражение, как спорит с графом Аракчеевым, флигель-адъютантом Александра I, присылающим ему приказы и распоряжения, как нещадно ругается с Барклаем де Толли, которого иначе как презрительно «министр» и не называет, похлопал коня по холке и прибавил:

– Слишком уж велик перевес противника, ваше сиятельство. Даже генерал Дорохов, соединившийся с нашей армией у Столбцов, положение никоим образом не поправил: четыре тысячи штыков и сабель – хорошее пополнение, однако расстановка сил осталась прежней.

– Чего молчишь, Николай Николаевич? – обратился Багратион к Раевскому. – Успеем мы прийти в Минск прежде Даву?

– Люди валятся с ног замертво, – тяжело вздохнул Раевский. – Ежели армия совершит невозможное и успеет войти в Минск прежде французов – каково будет её состояние? Враг идёт по пятам и к городу подойдёт, когда мы отдышаться не успеем. Или застанет нас на подходе к городу. Тут нам и конец, – увидев тяжёлый, исподлобья взгляд из-под густых чёрных бровей, не осёкся, не попятился от своих слов, прямо посмотрел на князя, но счёл необходимым добавить: – Я не ставлю под сомнение доблесть русских солдат, был с ними в бою не раз. Но даже с честью и славой гибнуть сейчас мы не имеем права.

– Неверовский! Дмитрий Петрович?

– Армия нуждается в отдыхе, господин главнокомандующий, – ответ прозвучал немедленно. Но не сгоряча, а как давно созревший. Судя по мрачному тону, решение было не из радостных, но голос был твёрд, значит, иного выхода не было: – Хотя бы день. Арьергадными сражениями отвлечь и задержать неприятеля. Иначе не в бою, так на марше погубим армию. А насчёт Минска… думаю, Даву нас опередит. Надо идти в обход, на Бобруйск.

Колонны солдат, растянувшиеся вдоль дороги на Несвиж, шли молча. И это молчание беспрерывно движущегося потока людей, сопровождаемое лязгом железа да конским храпом, было зловещим и тягостным. Багратион, объезжая свою армию вместе со штабными и боевыми генералами, решал нелёгкую задачу: как, избегая столкновения с неприятелем, наискорейшим образом вывести армию из готового сомкнуться кольца и соединиться с основными силами 1-ой Западной да при этом сохранить обозы и провиант. Усложняло положение отсутствие достоверных сведений о расположении и силах противника. Донесений казачьих разъездов было явно недостаточно, чтобы составить общую карту военных действий.

– Подполковник Давыдов, какими сведениями располагаете вы о местном населении?

Ахтырский гусарский полк, которым нынче командовал Денис Васильевич, входил в состав 2-ой армии, так что бывший адъютант далеко от своего начальника не скрылся, только перекочевал из штаба в действующие войска. И на совете, где решался судьбоносный вопрос и куда были приглашены боевые командиры, он был не случайно:

– Местное население пока ведёт себя тихо. А вот до Новогрудка белорусская шляхта покусывала армейские обозы. Некто помещик Рафинович отбил обоз с мундирами Сумского гусарского полка и более трёхсот ружей. В Кобринском повете у Дзивина конфедераты отбили у наших магазин с продовольствием и десять возов медикаментов, а в Пинске Горнич и Твардовский с отрядом ограбили военную кассу, захватили магазин, восемнадцать возов амуниции да взяли в плен восемьдесят солдат.