Лидия Бормотова - Власть лабиринта

А Платов ответил:

– Глаз у меня намётанный, зоркий и рука твёрдая. Не только мелкой, но и крупной птице надобно опасаться моей стрелы.

Намёк был до того дерзкий, что толмач в точности перевести не посмел. Смекнул, бестия, что дымом запахло, сгладил.

Гром фыркнул и стал.

Жилин открыл было рот, чтобы продолжить, но осёкся, ибо Баюр поднял руку, прекращая разговор, спрыгнул с седла. Адъютант последовал его примеру. Дальше шли молча, ведя в поводу лошадей и прислушиваясь. Где-то впереди за деревьями слышалась приглушённая возня. Жилин не успел глазом моргнуть, как Баюр выхватил лук и пустил стрелу в сплошную завесу листвы. Послышался стон, и прыткий разведчик молнией исчез за деревьями. Жилин рванулся за ним, но потерял из виду. Если бы не треск веток, возня и сопение пополам с рычанием за высоким плотным кустарником, так и промчался бы мимо.

На крошечном островке в гуще поросли (удобно, кстати, прятаться, засаду устраивать) он увидел встрёпанную светловолосую голову своего охотника, оседлавшего поваленного в траву французского пехотинца и связывающего ему за спиной руки. Тот рычал и вырывался. Пётр Дмитрич не долго думая огрел сопротивляющегося по затылку эфесом сабли, валявшейся тут же поблизости, чтоб не рыпался. Пленный затих, обмяк.

– С ума спятил, – зашипел Баюр. – Это ж язык!

– Не боись, – тоже шёпотом отозвался напарник. – Угомонил на время, не впервой. А ты вяжи, вяжи, не отвлекайся. Для твоего ж удобства старался.

Рядом были ещё двое: казак с засохшими на виске кровавыми потёками, скрученный по рукам и ногам, но живой, только оглушённый, и второй француз – с выпученными неподвижными глазами, спиной упёршийся в ствол дерева и вытянувший ноги. В руке, откинутой на колено, зажата стрела, вся в кровище. Из раны у ключицы, пузырясь, толчками плескало. Это ж надо было так попасть! За листвой! На звук! Жилин схватил за ноги мёртвого француза, оттащил за деревья в ложбинку и завалил сушняком и прелыми листьями. С бесчувственными телами пришлось повозиться. Живые всё-таки, за ноги не потащишь – окочурятся. А здоровенные оба. Так что пыхтели вдвоём, пряча в других кустах, подальше, а рядом оставили коней.

Потом разведчики бегом устремились по лесу, без тропинок, напролом, сквозь хлещущие по лицу ветви. Адъютант едва успевал дышать и старался не упустить из виду мелькающих сапог приятеля – где уж тут следить за дорогой. Ясно было лишь, что они бегут в сторону деревни, к Молеву болоту. Наконец Баюр дал знак остановиться. Они залегли возле опушки в густой поросли, откуда хорошо просматривалась дорога и окраина села.

Вечер был на исходе. Хмурые сумерки опускались на землю, уменьшая расстояние видимости. Баюр бросил лук с колчаном в высокую траву под кустами, скинул сапоги, оставшись босым, распоясал рубаху. Не поднимаясь в рост, ползком стал собирать валявшиеся поблизости сухие ветки, увязывать их ремешком. Пётр Дмитрич сначала с недоумением взирал, как его товарищ разувался, освобождался от лишних одёжек, которые разоблачали его воинственную суть, как он на глазах преображался, становясь простым деревенским увальнем, пока не догадался, что тому пришло в голову. Опасливо оглянулся на деревню:

– Ты что? Хочешь… да как же? А я?

– Жди меня здесь, – он перекинул на плечо ремешок, стянувший охапку ломаных сучьев, и выбрался на дорогу.

Жилин из засады долго смотрел в спину деревенскому босому пареньку с вязанкой хвороста за плечами, который вразвалку шёл в село. Распоясанный, вялый, недотёпистый. Пока тот не скрылся из виду. Темнота густела, и вот уже стало не видно домов, а только редкие огни в окошках да по другую сторону от леса, за околицей – ночные армейские костры. Много костров. Слышно было, как заливались собаки, перекликаясь из конца в конец села, как вдалеке кричали и смеялись французы и даже начали выводить какой-то французский куплет, но быстро сбились. Вот на отшибе от деревни, где-то в конце дороги застучали копыта, забряцало железо. Тьма заколыхалась и скоро выплюнула чёрные движущиеся комья, которые то сливались, то расплёскивались врозь и быстро росли, приближались. Всадники. Пятеро. Врассыпную дорысили до леса, остановились перед носом распластавшегося в траве разведчика. И хотя видеть его не могли, тот плотнее вжался в землю и перестал дышать. Дозорные потоптались, переговариваясь, и направились вкруг села. О чём говорили, Жилин не понял, ибо похвалиться знанием французского не мог, да и раздражала его их салонная картавость.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Лососянка – река в четырёх километрах на запад от Гродно.

Мирянка – речка, огибающая местечко Мир и впадающая в Ушу.

Майор Пётр Львович Давыдов – брат Н. Н. Раевского по матери. Когда в 1771 году Н. С. Раевский погиб в Яссах (русско-турецкая война), несколько месяцев не дожив до рождения второго сына, Николая, Екатерина Николаевна, его вдова, вышла замуж за Л. Д. Давыдова. Денис Васильевич Давыдов Н. Н. Раевскому и П. Л. Давыдову – двоюродный брат.

проклятый идиот (фр.)

М. И. Кутузов был женат на сводной сестре матери Остермана-Толстого.