Лидия Бормотова - Власть лабиринта

– А что Наполеон? – впереди стало попросторнее, и Баюр прибавил ходу, не оглядываясь на адъютанта, тот тоже подстегнул коня.

– Поразмыслил и пустился искать русских. Для сего манёвра разделил силы в трёх направлениях: на Пореченск, Рудню и Красный. Правда, донесения сбивчивые, куда направит он главные силы – неизвестно. А посему мы и ждём его с трёх сторон. Сегодня, 26 июля, обе армии выдвинулись на Рудню тремя колоннами: Багратион со 2-ой армией – по правому берегу Днепра до села Катань, 1-ая армия двумя колоннами – под началом генерала Дохтурова через Шеломец к Приказ-Выдре и под началом генерала Тучкова 1-го через Жуково и село Ковалевское.

– По частям разбить француза? – идея заманчивая и, похоже, заразная. Противники поменялись ролями. Наполеон, правда, не преуспел, удастся ли русским достичь задуманного?

– Ну да. Такой возможности может больше не представиться.

– А с юга? Даву, помнится, был в Могилёве.

– Дорога из Орши в Смоленск тоже наблюдается. 27-ая Пехотная дивизия генерала Неверовского отправлена в Красный. Там встретит, ежели француз сдуру даст крюк, чтобы обойти с юга. Только вряд ли. Это ж придётся через Днепр переправляться – морока! А потом опять ищи-свищи русскую армию. Не для того ж они за ней так гнались, чтоб, найдя, упустить!

Баюр прислушался, пошёл лёгкой рысью за деревьями, без тропы, выглядывая из-за высоких кустов на открытое пространство. Жилин молча следовал за ним. Когда лицо Баюра снова стало спокойным, Пётр Дмитриевич продолжил разговор:

– Вот ума не приложу, как приспособить башкир, которых ты привёл, – авось и впрямь присоветует что дельное. Голова у парня, вроде, варит. К тому же не ради забавы приволок эту орду. Небось, рассчитывал какую-никакую пользу от этого племени извлечь.

Не всякий бы на месте генеральского адъютанта поделился подобными сомнениями, однако Пётр Дмитрич предпочёл лучше сейчас обнаружить своё недомыслие, нежели подвести атамана в решающий момент сражения. Дельный совет никому не помешает. Говорят, даже Наполеон иногда прислушивается к своим военачальникам. И не пожалел о своём вопросе. Баюр не поскупился поделиться соображениями, не сочтя недоумение поручика невежеством или паче того – солдафонским тупоумием:

– Армия, даже иррегулярная, казачья, привыкла к строю, порядку. Того же ждут и от противника. А значит, могут угадать, просчитать действия друг друга. Башкиры – это стихия, военной наукой не учтённая. У них свои боевые приёмы, сохранившиеся с древнейших времён, отточенные до совершенства. Ни предсказать, ни вычислить их нельзя. Два главных закона: молниеносность и внезапность – от них зависит успех набега. Привести в расстройство и смешать ряды неприятеля, сбить позиции, запутать планы и даже посеять панику – в этом им равных нет. А вид? А луки со стрелами? Дикие, необузданные, неустрашимые! Одно слово – варвары.

– Вот-вот, – обрадовался Жилин поддержке и вспомнил, что не его одного смущали сии варвары. – Перед войной четыре полка сформировали из башкир, калмыков, тептяров, мишаров, да всё не знали, на что их приспособить. 1-й Башкирский полк отдали нашему атаману. Однако эти башкиры уже пообтесались, дисциплину армейскую понимают, но форму не носят. Так и воюют в своей одёже. Даже мы, казаки, хоть и в мундирах, с европейским оружием, для французов – дикари, что уж говорить про башкир.

– Хорошо, что это дикое племя на нашей стороне, а не у французов. Воюют не за страх, а за совесть. Издалёка идут, добровольно. А знаешь, Пётр Дмитрич, почему?

– Ну, скажи, – в голосе разведчика слышались дружеская теплота и доверие, и это располагало к нему лучше всяческих клятв и уверений. Адъютант не любил чванливых и напыщенных своим превосходством советчиков. Военная удача переменчива и порой отдаёт предпочтение отважным и рисковым против осторожных и расчётливых. Так что нечего загодя нос задирать.

– Более всего нестерпимо им, когда святыни поруганы… Тьфу ты! – Баюр отплевывался и отмахивался от комаров, в тучку которых неосмотрительно въехал. Уже вечерело, и зудящие твари всё активнее роились в тенёчке, где как раз пробирались конники. Места вокруг сырые, болотистые. Тут рот не разевай – забьют глотку, не откашляешься, но не упускать же случай для полезных разговоров. Придёт время – заткнутся, только знаками друг дружку будут оповещать. – Не важно, мечети то или православные храмы. А как французы грабят алтарные скрыни, золочёные оклады, кресты святые, серебряные да уряженные самоцветами, как конюшни устраивают в приходах – известно. Такая молва далеко летит. Ну и конечно, за землю родную, за свободу.

– Я смотрю, у тебя тоже колчан. Умеешь стрелы метать?

– А как же. Уменье полезное, особливо когда бесшумно надо да издалека.

– И атаман тоже говорит: учитесь. Воин настоящий должен владеть всеми видами оружия. Сам-то он башкирам не уступит. Когда в Тильзите мир подписывали в 1807-м году, приехали наш царь Александр, Наполеон да Фридрих-Вильгельм, при каждом – свита. Наш Матвей Иваныч тоже там.

– А Багратион? Тоже был?

– Не-а. Заместо себя адъютанта своего отправил – Давыдова. Так вот. По просьбе Наполеона назначили джигитовку. Ихи солдаты, европейские, только красой гордятся, а так не умеют, как наши казаки. Казаки-то джигитовали на седле, на скаку стреляли из-под брюха лошади в цель без промаха, подбирали на земле монеты с седла. А уж иные так ловко вертелись в скачке на лошади, что поди разбери: где руки – где ноги. У зрителей дух захватывало. А уж как Наполеон впечатлился! Вот и говорит нашему атаману, абы подловить его:

– А вы, генерал, умеете стрелять из лука?

Не на того напал! Матвей Иваныч выхватил у башкира, что рядом был, лук – и на́ конь. На всём скаку пустил несколько стрел – все точно в цель. Сам-то Наполеон навряд так умеет (он и лук-то со стрелами хорошо ежли в музее видал!), стал восторги атаману высказывать: благодарю вас, генерал. Вы, дескать, не только замечательный военачальник, но и прекрасный наездник и стрелок. Вы, грит, мне доставили много удовольствия. Я хочу, чтобы у вас обо мне осталась добрая память.

И подаёт Матвею Иванычу золотую табакерку. Платов поклонился, принял подарок и говорит переводчику:

– Передайте его величеству моё казачье спасибо. У нас, донских казаков, есть дедовский обычай: подарки отдаривать. Простите, ваше величество, у меня с собою нет ничего такого, что обратило бы ваше внимание. Но быть в долгу я не привык и хочу, чтобы у вас также осталась память обо мне. Прошу принять в подарок от меня сей лук со стрелами.

Наполеон принял, заулыбался:

– Оригинальный подарок. Хорошо, мой генерал, ваш лук будет напоминать мне, что от стрелы донского атамана даже маленькой птичке трудно уберечься. Меткая стрела, мол, всюду её настигнет.