Константин Стерликов - Кара Булганака. Роман

– Что ж это творится такое? – восклицает Егоркин, – Три армии в наступление пошли. Народу – тьма! Настоящее Вавилонское столпотворение… И в какие-то часы все прахом пошло! Как дамбу темным потоком смыло!

– Война не всегда наступление! – замечает Гогитидзе, – Это как в нарды играть. Все может быть… Любая неожиданность. Где-то отошли, в другом месте ударили! Все выровняется…. Успех фашистов временный, это факт!

– У нас тут все какое-то неподступно многослойное закручивается! – озирается по сторонам Елкин, – чувствую, битва у нас особая начинается! Не так как всегда.

– Здесь с виду все просто, – добавляет Устрицкий, – а если приглядеться, очень даже заманчиво получается! Если использовать все прелести местной природы, можно фрица изрядно поплясать заставить на раскаленных камнях. Очень тут все обманчиво. Или лучше сказать – замаскировано, самой природой! Готовая цитадель…

– Где бы мы ни были, оккупантам покоя не будет! – горячо говорит Гогитидзе, – Мы этим шакалам такую бурю устроим, что они забудут и самих себя и зачем пришли!

– Пока что наша задача – держать этот участок! – окидывает взглядом позиции Светлосанов, – А как дальше сложится, поглядим… Хотя есть занятные мысли. Чтоб у фашиста земля из под ног ушла! Ну а пока… Опять эскадрильи черные наплывают! Так, огонь по центру 2, 4, 6 орудия – накрываем веером… 1, 3, 5, 7 держите фланги!

Из-за туч выныривают литые, поблескивающие на солнце, корпуса немецких самолетов. Советские зенитки неистово бьют по парящему черной сталью врагу. Два бомбардировщика вспыхивают, и коптя густым темным дымом срываются вниз к земле горящими металлическими кометами. Три «Юнкерса», отделившись от остальных, опускаются ниже и пикируют на сражающуюся батарею. Начинается жестокая дуэль скоростных машин и крутящихся во все стороны орудий. Пулеметные очереди взрыхляют землю, секут по бронированным щитам зениток, пробивают каски и человеческую плоть… Кровь брызгами летит на камни и стальные щиты. По периметру батареи падают сраженные свинцовым ливнем красноармейцы – кто за ручкой наводящего механизма, кто у ящиков с боеприпасами. Истошно завывая, сирены «Юнкерсов» рвут перепонки, давят на рассудок, выворачивают внутренности. Взрывы бомб рушат всякое основание под ногами – почва словно исчезает и все летит в пропасть… Земля подпрыгивает, и танцует в безумной пляске. Попадания авиабомб с воздуха разносят две зенитки и опрокидывают еще одну, огонь рвет все вокруг, выжигая все живое, в грохоте режут слух крики раненых. Столбы земляных фонтанов разрывов осыпают осколками камня и железа и застилают обзор… Кажется схватка уже идет по наитию, почти наугад… Сквозь вязкий дым молниями бьют огненные росчерки захлебывающихся в бешенном темпе стволов… Кабина одного из пикирующих бомбардировщиков разрывается в клочья – очереди секут дальше по фюзеляжу и фашистский стервятник, объятый пламенем, огромным факелом несется вниз. Второй с перебитым искрошенным крылом пытается выровнять полет в воздухе, но трепыхаясь, крутится на месте, и срывается в смертельный штопор. Третий, выпустив еще несколько пулеметных очередей больше для острастки, уходит под облака…

– Вот так вот! Господа арийцы, мать вашу… – смеется Светлосанов, – Получили огонька нашего! То ли еще будет!

– Хотели нас в ближнем бою испытать! – усмехается Гогитидзе, – Слабоваты вы бюргеры, с нами лицом к лицу тягаться!

– Опять фашист в зубы отхватил, – устало выдыхает Елкин, облокачиваясь на стальное тело орудия, – схватки все жестче становятся. У нас потери тоже серьезные…

В клубах дыма появляется политрук Кагин, закопченный и усталый.

– Что случилось, Николай? – спрашивает Светлосанов.

– Плохо дело, командир! – отвечает политрук, – Мы в окружении! Немцы отрезали нас от основных сил! Со всех сторон фрицы… Рядом с нами были какие-то пехотные части, но фашисты рассеяли их внезапной танковой атакой!

– Если прорвать цепь окружения? – предлагает младший лейтенант Елкин, – Наверняка линия обороны немцев сырая… Если сейчас, не мешкая, неожиданно ударить, можно восстановить связь с войсками!

– Кольцо очень плотное! – поясняет Кагин, – И силы несопоставимые… У них бронетехника и пехоты все больше стекается. Сразу закрепляются на позициях, все серьезно и грамотно. Там до горизонта все в фашистских касках!

– Так значит! – зло бросает Светлосанов, -Пока мы здесь сражались, наш тыл разбежался, как и все остальные! Прорываться? Куда? Только людей зря положим… Здесь более менее удобная позиция. Скалы выступают, низины и овраги есть. А там, в степи на открытых дорогах мы долго не протянем.

Я вот что думаю… Под нами катакомбы – глубокие и протяженные. Отличная база для ведения борьбы, пока обстановка не выровняется! Поэтому слушай мой приказ… Переносим матчасть, все что можно унести – в каменоломни. Особенно продукты и боеприпасы. Будем обживаться там… Валериан Сафронович! ( обращается к Гогитидзе ) Возьми людей и займись эвакуацией дивизиона под землю… Проследи, чтоб все шло надлежащим образом! Врагу ничего не оставлять! И поторопитесь, времени, судя по всему, у нас, не так много…

– Есть! Все сделаем, в кратчайшие сроки! – козыряет комиссар Гогитидзе.

– А орудия? Что с ними? – переживает Елкин.

– Расстреляем боезапас и взорвем, – холодно чеканит Светлосанов, – Спаренные пулеметные расчеты возьмем с собой. Фашисту ничего не останется, кроме черных могил и капканов.

– Вот это поворот! – восклицает сержант Егоркин, – На все 180 градусов! Аж до головокружения… Это что же мы теперь подземные зенитчики? Кого же сбивать будем из недр земных? Небо то, каменное будет!

– Не стальные машины, а живого земного фрица будем сбивать, Алексей! – поясняет Светлосанов, – Также снизу, из темноты ночной, только из пулеметов и винтовок. Не наш формат, но что поделаешь… Зато сюрприз для фашистов будет исключительный. Они явно этого не ожидают. А фактор внезапности на войне многого стоит…

– Раз так, теперь мы их за нос хорошо поводим! – радуется Гогитидзе, – Эти каменоломни как бурное море – зашел и неизвестно что с тобой дальше будет. Фашисты тут лезгинку будут танцевать на огненных камнях! Булганак им врежется праведным клинком!

– Катакомбы – это интересно! – подхватывает Устрицкий, – Я о них слышал, о том, что они очень большие, глубокие и почти непроходимые. Фриц побоится туда лезть…

– А фашист то не дремлет! – прерывает всех Кагин, глядя в бинокль, – Гляньте-ка, товарищи! На нас танки идут, десятка два точно… Причем со всех направлений! И их все больше. Зажимают кольцо.

– У нас только зенитки! – размышляет Елкин, – Хотят нас в камни вмять, и с воздуха и с земли давят! Просто тайфун какой-то из огня и железа… Со всех сторон!