Ирина Костина - Наследники и самозванцы. Книга пятая

– Наверное, потому, что ты – моя подруга, – вымолвила Катерина. И вдруг губа у неё задрожала, и девушка начала тихо всхлипывать.

Теперь Анна кинулась утешать её:

– Катюша! Милая. Прости. Я тебя так огорчила.

– Это не ты. Это всё… он, – пролепетала она и, уткнувшись Анне в плечо, отчаянно разревелась.

апартаменты герцога Курляндского

Избавившись от Волынского, Бирон вновь оказался перед вопросом: кого выдвинуть на освободившуюся должность кабинет-министра. Из-за того, что герцог давно тяготился зависимостью в делах от Остермана, выбор кандидата следовало произвести быстрее, пока сам Остерман не предложил бы кандидатуру из удобных ему людей.

Быстро поразмыслив, Бирон сосредоточился на братьях Бестужевых, Михаиле и Алексее; один из них находился сейчас в роли дипломата при Шведском дворе. Другой – при Датском. Но выбор свой он остановил на младшем – Алексее Бестужеве, который более внушал ему преданность. По рекомендации герцога Курляндского тот был незамедлительно произведён в действительные тайные советники и отозван из Дании в Петербург.

Впрочем, после его приезда, Бирон ещё колебался, вводить ли его в Кабинет министров. По слухам, Бестужев пользовался репутацией человека, подобного Волынскому, честолюбивого до крайности. И фаворит проявлял осторожность, боясь повторить прежние ошибки.

Однако, раздумывал он недолго. И в день крестин царевича Иоанна Антоновича, 18 августа, Алексей Бестужев был объявлен новым кабинет-министром.

дом князя С. В. Лопухина

На радостях, по случаю рождения внука, императрица проявила милость и подписала приказы о награждениях новыми чинами некоторых приближенных ко двору вельмож. В числе этих приказов, наконец-то, было удовлетворено прошение князя Лопухина о переводе его в кригскомиссары по морскому ведомству с присвоением чина вице-адмирала, и с правом присутствовать на заседаниях в Адмиралтейской Коллегии.

По случаю такой новости, семейство Лопухиных собралось за обеденным столом. И Наталья Фёдоровна прикидывала, с каким размахом они проведут торжественный приём и кого пригласят.

– Чего тут думать? Черкасских и Головиных! – указывал ей Степан Васильевич.

– И непременно Трубецких, – добавила супруга, – Теперь Никита Юрьевич генеральный прокурор. И ссориться с ним не подобает.

– Хоть я и не люблю Никитку, – признался Степан Васильевич, – Уж больно он скользкий тип. Но пригласить его надо. Тут ты права, Наташа.

– Я всегда права! – гордо подтвердила она, – И ты не раз уже в этом убеждался, Стёпа! Так, что слушай меня.

– Ладно, не больно-то заносись! – осадил её супруг, – Только прежде, чем устраивать приём, надо бы справить мне белый адмиральский кафтан с зелёными обшлагами.

– Справим, как положено! У лучшего портного! – заверила его Наталья Фёдоровна, – Уж, поверь, в этом я толк знаю!

– И обязательно с золотыми пуговицами.

– Правильно, Стёпа! Нечего скупиться!! – кивала она, – И офицерскую перевязь сошьём цвета бирюзы! А у Герхарда закажем тебе лаковую трость с серебряным набалдашником!

Степан Васильевич слушал рассуждения жены, и сердце его переполняла радость.

В столовую вошёл с поклоном слуга:

– Барин, к вам баронесса Микурова пожаловали из Москвы.

Всё семейство всколыхнулось и высыпало в прихожую – встречать гостью.

Степан Васильевич первым вышел навстречу, радушно раскинув руки:

– Василиса Ивановна!! Душенька! Как мы рады! Проходи, располагайся.

– В аккурат к праздничному столу пожаловала! – подтвердила Наталья, целуя Микурову в обе щеки.

– А что нынче за праздник? – удивилась та.

– Государыня-императрица почтила меня своей высочайшей милостью – наградила чином вице-адмирала! – радостно возвестил Лопухин и добавил с гордостью, – Между прочим, с правом присутствовать на заседаниях Адмиралтейской Коллегии. Вот так-то!

– Оставайся погостить на недельку. Мы праздничный приём затеваем.

– Поздравляю, – вздохнула Василиса Ивановна, – Видать, не вовремя я.

– Как же, не вовремя-то?! В самый раз!!

Степан Васильевич лично принял от гостьи салоп:

– Проходи! Отобедай с нами! Выпей за мой новый чин.

– Благодарствую. Да не до праздников мне нынче, Степан, – она удручённо махнула рукой, – Беда у меня.

– Беда? – насторожился князь.

Она закусила краешек платка:

– Василий пропал!

Все разом умолкли, потрясённые новостью.

– Как, пропал, голубушка? – вышла вперёд Наталья Фёдоровна.

И, поддерживая Микурову под руку, осторожно усадила её в кресло.

– Вот так…, – Василиса Ивановна начала тихо всхлипывать, – Из Турции так и не воротился! Уж почти год, как война-то кончилась, а известий о нём никаких нет!

– Как же так? – озадачился Лопухин-старший.

– Я ещё на масленицу запрос в военную Коллегию послала, – сообщила Микурова, – В списках убитых его нет. Среди раненных, что по гарнизонам остались, тоже нет! В числе тех, кто в плен попал к туркам – не значится! Что делать? Ума не приложу. В Москве сидеть, больше сил нет. А в Петербурге, кроме вас, идти больше не к кому.

– Верно. Чай, не чужие, – поддержал её Степан Васильевич.

Наталья Фёдоровна кликнула дочь:

– Настя!! Принеси воды!

Та живо метнулась в столовую к графину, наполнила стакан и дрожащей рукой понесла его Микуровой. Вся семья Лопухиных сгрудилась вокруг несчастной вдовы. А она заливалась горючими слезами, причитая на все лады:

– Сгинул мой Васенька! Кровиночка моя единственная… Ох, не слушал меня! Чуяло моё сердце. Сколько твердила ему, на что тебе сдалась эта служба окаянная? Нет теперь сыночка! Нет моего Васи… И даже могилки не осталось.

Наталья Фёдоровна, поддавшись её причитаниям, тоже начала тихо всхлипывать. Настя зажала ладонью рот, глотая подступающие слёзы. Младшие дети, видя всеобщее горе, притихли и жались друг к другу.

– Ну, хватит выть! – решительно приструнил всех Степан Васильевич, поднимаясь со стула, – Раз в списках погибших нет, нечего раньше времени парня хоронить! Тут не слёзы лить, тут надо дело делать!!

– Чего делать-то, Степан Васильевич?

– Я знаю, что делать! – уверенно заявил он, застёгивая кафтан. И кликнул слугу, – Прошка! Вели карету закладывать!

– Куда ты? – заволновалась Наталья Фёдоровна.

Но он лишь строго взглянул на неё:

– Ждите дома.

дом фельдмаршала Б-Х. Миниха

– Микуров? Василий? Да как же не знать? Один из лучших моих солдат!! – восторженно отозвался Миних, – И, что ты говоришь? Пропал? Быть этого не может!

– Помоги, Христофор Антонович, – взмолился Лопухин, – Утешь несчастную вдову. И меня, старика, заодно. Василий – мой крестник. Потерять его – всё одно, что сына лишиться!