Ирина Костина - Наследники и самозванцы. Книга пятая

– Погоди!

Мария подбежала, обхватила обеими руками его за могучие плечи:

– Спасибо тебе!

– За что?

– Я-то думала, ты только на одно озорство способен. Век не забуду того, что ты ради меня сделать хотел! Прощай!

Лопухин, услышав шорох приближающихся шагов, встрепенулся. И, присмотревшись, различил среди деревьев крадущуюся фигуру в монашеской рясе.

– Митяй? Ты? – окликнул негромко.

– Я.

– Ты чего один? – и посетовал, – Нет её здесь? Я так и думал!! Набрехал, значит, следователь!

Митяй покачал головой:

– Да, нет же, Лопух. Всё верно. Там она.

– Не свиделись?

– Свиделись.

– Так чего же?

– Отказалась бежать.

Лопухин замер в растерянности:

– Как это?! Отчего?

Голицын печально вздохнул, стянул с головы платок. Задумавшись, пожал плечами:

– Да кто поймёт этих девок?! Ладно, чего там. Поехали домой! Может, к утреннему построению успеем.

дом канцлера А. И. Остермана

Миних, озадаченный поисками Микурова, очень быстро понял, что всё не так просто. Не только Микурова, но и поручика Левицкого не оказалось ни в одном из гарнизонов, сосредоточенных на Выборгской стороне. Не было их и в списках иных солдат, расформированных после военных действий с турками по другим частям. И, что странно, капитан Кютлер, назначенный из столицы, чтоб возглавить отряд по поимке Синклера, тоже непонятным образом, исчез. Будто и не бывало.

Ясно было только одно – след обрывался в Петербурге. Ведь бумаги, изъятые у покойного Синклера, были доставлены императрице, а это значит, отряд прибыл в столицу. И что с ним стало потом? Все дружно, как в воду канули. Нет, дело тут, явно, нечисто.

Фельдмаршал, рассудив здраво, пришёл к выводу, что пролить свет на эту загадку может только кто-то из двух: Бирон, либо Остерман. И решил начать с канцлера.

– В ссылке?! – оторопел Миних, услышав ответ на выдвинутый канцлеру вопрос о местонахождении потерянных им людей.

– Да, в ссылке, – невозмутимо подтвердил Андрей Иванович, не прекращая что-то строчить, скрипя пером.

Миних побагровел:

– Как же Вы посмели распорядиться моими людьми?!

– Посмел, батенька.

– Какое Вы имели право?!!

Тот поднял на фельдмаршала угрюмый взгляд:

– Приказ государыни-императрицы.

Миних вскочил, извергая гнев:

– Будто я не знаю, кто этот приказ составил?! – он грубо ткнул пальцем канцлеру в грудь, – Не изображайте тут святую простоту!!

– А ну прекратить!!! – Остерман приподнялся из кресла и со всех сил ударил кулаком по столешнице, – Что Вы мне истерики закатываете, будто визгливая бабёнка?! Да на Вашем месте я бы прикусил язык и не заикался даже об этой истории, учитывая то, какое опасное положение сейчас на наших границах со Швецией!

– Это почему же я должен прикусить язык?!

– А вот почему! – и канцлер, отперев ключом нижний ящик стола, вдруг извлёк оттуда мятый листок бумаги и сунул его под нос Миниху, – Узнаёте?!

Тот, увидев свой почерк, побледнел, сумев вымолвить лишь одно слово:

– Откуда?…

– Нашли при обыске у Левицкого. Было зашито в подкладке рукава, – и, сделав страшные глаза, навис над фельдмаршалом угрожающей тенью, – А знаете, сколько за эту бумажку Генеральный прокурор Верховного королевского суда готов заплатить?! Ведь виновного в убийстве Синклера до сих пор жаждут найти. А тут нате-ка, доказательство прямо на блюдечке с голубой каёмочкой!! Чистосердечное признание собственной рукой!!

Миних, подогнув колени, бухнулся на стул, обхватил руками голову и в сердцах выругался:

– Болван!

– Согласен!! – торжествующе подтвердил Остерман, – Болван тот командир, что отдаёт солдатам письменно приказы, которые потом могут стоить ему не только карьеры, но и жизни!

И, помахав злополучным листком, аккуратно свернул его, пряча назад и приговаривая:

– Это ещё спасибо скажите, что записочку сию господин Ушаков сперва мне показал, а не догадался напрямую государыне представить! Иначе тут бы такое закрутилось!! И не сидели бы Вы, любезный Христофор Антонович, передо мной на стульчике и не бряцали орденами. А сидели бы в камере, да звенели кандалами!!

Фельдмаршал безмолвствовал. Остерман тем временем опустился в кресло, поправляя сползающий с плеча плед:

– Да Вы, Миних, в ножки мне должны кланяться!! Одно моё слово перед государыней – и всё бы решилось иначе! Вас, виновника убийства Синклера, мы бы выдали с потрохами Верховному королевскому суду. И от лица Анны Иоанновны покаялись бы перед всей Европой, мол, нерадивый генерал самовольничать вздумал – наказывайте наглеца по заслугам; возражать не станем! И всем бы сразу стало спокойно и хорошо. И не стояли бы сейчас шведские полки на наших границах, не грозили бы нам оружием! Что стоит одна Ваша жизнь против жизней тысячей солдат и чести всей Российской империи?!

Миних сидел понурый и раздавленный, не в силах ничего произнести в ответ. Андрей Иванович, выждав паузу, поинтересовался:

– Ну, что? Поостыли, любезный друг? То-то же… Может, чаю желаете? Прикажу подать.

– Не надо, – прошептал Миних.

– Как Вам будет угодно.

– Сколько?

– Что?

– Назовите цену.

– О чём Вы?

– Верните мне записку. Я готов заплатить любую сумму, что Вы назовёте.

Остерман иронично взглянул на него и скрестил на груди руки:

– А кто Вам сказал, друг мой, что она продаётся? Я и не думал Вам её предлагать.

– Чего же Вы хотите?

Остерман развёл руками:

– Пока ничего. Ну, разве что предупредить Вас, чтобы впредь были осторожней, – и он снисходительным жестом похлопал фельдмаршала по руке, – Христофор Антонович, Вы уж не обессудьте, но времена нынче мутные настают.

– Что?

– Как, что? Сами видите, шведы грозят войной, а государыня сильно больна; не ровен час преставится! Все пребывают в крайней тревоге, я бы даже сказал, в панике. Вы вот пришли ко мне по-свойски, накричали, кулаками размахивали. Откуда мне знать, что Вы ещё можете против меня затеять? А так у меня есть от Вас надёжная защита. И Вы, прежде, чем принимать скоропалительные решения, впредь не забывайте об этом.

дом князя С. В. Лопухина

Степан Васильевич вошёл в гостиную и, обнаружив там почти всех обитателей дома вместе с баронессой Микуровой, удовлетворённо потёр ладони:

– Очень хорошо, что все здесь. Есть новость!

– Не может быть, – всплеснула руками Наталья Фёдоровна, – Говори же, Степан!

Тот набрал в грудь воздуха и выпалил:

– Жив! Жив Василий!

В гостиной все встрепенулись, подскочили, загалдели. Бросились обниматься.

– А я что говорил? – радостно закричал Иван, – Я знал, что не мог Василь сгинуть!! Не таков он!

Василиса Ивановна расплакалась:

– Слава Всевышнему! Услышал господь мои молитвы! – она неистово перекрестилась несколько раз, вытерла краем платка слёзы с лица и облегчённо выдохнула, – Ну? И где этот негодник?!