Александр Черенов - Брежнев: «Стальные кулаки в бархатных перчатках». Книга первая

Фрол Козлов действительно был вторым человеком в партии и государстве, а иногда – даже первым. Как первый заместитель Хрущёва в Совете Министров и «Второй» – с шестидесятого года – секретарь ЦК, он сосредоточил в своих руках не просто огромную власть: он сосредоточил в них контроль над всеми ключевыми позициями. Он быстро «прибрал к рукам» Министерство обороны, военно-промышленный комплекс и КГБ.

А ведь у кого в руках сила – «у того „девятка“ на руках»! Держал он себя солидно, не лебезил перед Хрущёвым, хотя не было ни одного случая, когда он возразил благодетелю по какому-то принципиальному вопросу, не говоря уже о том, чтобы отказать в поддержке.

Козлов знал, что многим в Президиуме не нравится его всевластие. Фрол Романович мог без труда «подсидеть» любого из членов и кандидатов в члены Президиума: его влияние на Хрущёва было огромным. Но любимчиков Никиты Сергеевича он, как человек осторожный, избегал трогать. Во всяком случае, открыто. Поэтому Леонид Ильич, как один из фаворитов «Первого», мог чувствовать себя в относительной безопасности. Но только в относительной. И только пока.

Три года Козлов был всесилен. Состояние его – и его безопасности – существенно улучшилось лишь прошедшим летом, когда существенно ухудшилось состояние его здоровья. Постарался очередной паралич после очередного же кровоизлияния в мозг: уж, очень ненасытным на работу был Фрол Романович. Сколько раз его «команда» просила шефа «поберечь себя – для нас» – Козлов отказывался. Может, и правильно делал: уступи он часть своих полномочий тогда – и сегодня не имел бы уже никаких. Потому что «наверху» homo homini – совсем даже не «друг, товарищ и брат». И Леонид Ильич тоже – lupus est. И – один из первых, если не первый.

Но, сколько верёвочки ни виться, а от судьбы не уйдёшь. Так как кровоизлияние оказалось не первым – первое «состоялось» ещё в бытность Козлова вторым секретарём Куйбышевского обкома – на политической карьере Фрола Романовича можно было «ставить крест». А, может, и на человеческой – тоже. В лучшем случае, Козлов мог теперь выйти из больницы… выехав. В инвалидной коляске. Перспективным клиентом «тётеньки с косой». Такому, ему, могли даже посочувствовать. Не сразу, конечно: со временем. После того, как убедились бы, что процесс идёт безостановочно – и в верном направлении: кладбище Новодевичьего монастыря. Хотя ради такого дела не поскупились бы и на Кремлёвскую стену: «мир праху твоему, дорогой Прокофий Осипович!».

Но, если бы и случилось чудо – и Господь, или его Оппонент даровал Козлову возврат трудоспособности, возврата в большую политику даже эти товарищи не смогли бы ему даровать. Потому что политика – удел землян. И здесь указания «сверху» или «снизу» не принимаются в расчёт: что «там» могут понимать в политике?!

Роковой инсульт не был случайным: его вызвал предельно острый разговор с «Первым». И слова «предельно острый» – это ещё самое мягкое определение. Да и разговором это мероприятие было лишь по форме. Содержание даже отдалённо не напоминало его: в чём, в чём – а в этом оба «собеседника» были великие мастера. Всё началось с обмена мнениями. Потом обмен мнениями перешёл в «обмен мнениями друг о друге».

Закончилось же всё традиционно: потоком взаимных угроз. Но, если угрозы Фрола Романовича были только словами, то угрозы Никиты Сергеевича имели реальную перспективу стать делами. В отношении Фрола Романовича: как персональным, так и уголовным. А, чего мелочиться: «коль рубнуть – так, уж, сплеча!»

Произошло это по одной-единственной причине: Козлов «забылся». В какой-то момент он настолько уверовал в свой будущий статус и в то, что Хрущёв без него – «как без рук», что позволил себе критику действий Первого. Особенно резко Фрол Романович «прошёлся» по экономическим экспериментам Никиты Сергеевича.

Но он ошибся: для такого матёрого интригана, как Хрущёв, незаменимых людей не было. И об этом тот прямо – в «звучных» и «понятных» выражениях – «довёл до сведения» бывшего фаворита…

– Думаю, что его можно теперь не опасаться.

Брежнев не пожалел немощного Козлова ни голосом, ни взглядом: и рано, и «свежи раны».

– А то наделал бы дел Фролка. Это тебе не Микоян. Будь он сейчас в Кремле, нам пришлось бы первый удар посвятить ему… и по нему… А вдруг рикошет? Или «угол падения равен углу отражения»? Но всё хорошо, что хорошо кончается…

– Когда начнём?

Даже в момент «выхода на финишную прямую» голос Подгорного дрогнул. Им Николай Викторович выдал всё: и нетерпение, и страх, и неверие, и надежду. В отличие от Леонида Ильича, он ещё не был готов к подвигу, хотя и понимал, что от него уже не отвертеться.

– Ты имеешь в виду работу?

Брежнев покосился на соратника. Тот кивнул головой. А, может, и уронил её: в темноте нюансы были плохо различимы.

– Вчера.

Новых вопросов не последовало: Подгорный был слишком умён для них. Жизнь давно уже научила его не задавать вопросов больше, чем требовалось для понимания.

В Москву оба «заговорщика» вернулись, как и в первый раз, порознь…

– Леонид Ильич, к Вам – Кириленко.

Ожидая распоряжений, Голиков, помощник Брежнева, обратился в вопрос.

– Проси.

Леонид Ильич встал из-за стола и направился к двери. На пороге они с Кириленко оказались одновременно.

– Здравствуйте, Леонид Ильич.

– Здравствуй, Андрей Павлович. Проходи.

Брежнев говорил Кириленко «ты», а тот ему – «Вы», хотя оба были одногодки. Андрей Павлович был даже на пару месяцев старше. Но – Брежнев был Председатель Президиума Верховного Совета Союза и «Второй» секретарь ЦК, а Кириленко – «всего лишь» первый заместитель председателя Бюро ЦК по РСФСР. Хотя – тоже член Президиума ЦК.

С Кириленко Леонид Ильич был знаком ещё с довоенной поры. Но то знакомство было, по большому счёту, «шапочным»: хоть и работали они в соседних областях – Брежнев в Днепропетровской, а Кириленко – в Запорожской, хоть и оба были секретарями обкомов – не первыми тогда ещё, лично встречались они пару раз, не больше. Да и то – на совещаниях. В основном же общение происходило на уровне телефонных разговоров и обмена телеграммами.

Близко же Брежнев и Кириленко сошлись уже после войны, в сорок шестом, когда бывший «об ту пору» начальником Политуправления Прикарпатского военного округа генерал-майор Брежнев был уволен в запас и направлен на партийную работу в Запорожскую область. Тридцатого августа сорок шестого года пленум Запорожского обкома избрал Леонида Ильича первым секретарём. С этого времени и пошёл отсчёт «настоящего» знакомства Брежнева и Кириленко.

Андрей Павлович был, если так можно сказать, ветераном Запорожского обкома. Ещё в тридцать девятом он был избран его секретарём. На день начала войны он был уже вторым секретарём. Стать первым не успел: помешала война. Вскоре после её начала Кириленко стал членом Военного совета армии, а затем работал уполномоченным ГКО на одном из заводов оборонной промышленности. В сорок четвёртом его вернули в обком – на прежнюю должность второго секретаря. В этой должности он и встретил приход нового «Первого».