Екатерина Люмьер - Хрупкость

– Я не помешаю? – спросил тот.

– Нет, не помешаешь.

– Я понял, что так и не извинился перед тобой за тот случай несколько лет назад, – Аньель немного помялся. – Когда я признался тебе в любви. Кажется, это расстроило тебя тогда.

Виктор удивился, в самом деле удивился.

– О, о каких давних вещах ты вспомнил.

– Это было так глупо с моей стороны, – со смущенной улыбкой произнес он.

– Влюбляться в меня? – Виктор также ответил ему улыбкой.

– Я знаю, что ты любишь отца. Он заслуживает этого. И я очень рад, что ты есть у него. Я хотел сказать тебе это, пока я здесь.

– А что до тебя? – Виктор внимательно посмотрел в его глаза.

– Я думаю, что нашел свою любовь, – улыбнулся юноша.

Люмьер понимающе кивнул и привлек к себе Аньеля, чтобы обнять.

– Пусть твой путь, который ты себе избрал, будет для тебя дорогой в то будущее, которого ты хочешь. Я буду столько, сколько смогу, и сколько мне отведено, чтобы защищать тебя и любить.

– Как думаешь, у меня получится стать достойным своей профессии? – спросил Аньель после недолгой паузы.

– Получится. – Люмьер кивнул, взял его лицо в свои ладони и поцеловал в лоб. – Иди своей дорогой, не оглядывайся, – он понизил голос, – и тогда ты достигнешь совершенства. – Аньель улыбнулся ему в ответ. Теперь он был точно уверен, что сделал правильный выбор. – Найди ответ, который ищешь, даже если все будут говорить, что это невозможно. Никогда не слушай никого, кто будет считать, что ты неправ. Никогда не отступай.

– Я должен признаться, – он смущенно посмотрел на Виктора. – В детстве я тайком пробирался в твой кабинет и читал твои дневники про болезнь отца. Это настолько заворожило меня, что я решил связать свою жизнь с психиатрией.

– О, – выдохнул Виктор. – Я знаю. – Люмьер потянулся и шепнул ему коротко: – Ты складывал книги по годам на корешках, а я по римским цифрам на форзацах.

Конец дня пролетел незаметно. Прежде чем заснуть, Аньель долгое время размышлял о том, как изменится его жизнь уже завтра.

К переезду в Англию готовились тайно и скрупулезно. Когда все бумаги были подписаны, когда Виктор уже вернулся из Лондона, он занялся упаковыванием вещей. Его личные вещи в основном хранились на Сен-Оноре – он не занимал ни шкафа в особняке де ла Круа. Вещи Венсана, коих было не мало, но и не много, отправлялись так же в особняк. Заказав рояль и перестройку одного из помещений дома под танцевальный класс, Виктор купил билеты ровно на ночь того же дня, когда уезжал Аньель.

Здоровье Люмьера поправилось и чувствовал он себя намного лучше. Виктор забрал с собой прислугу из особняка, чтобы не набирать новых людей, соблазнив своих людей тем, что будет платить им больше и что слишком долго они находиться в Англии не будут.

Люмьер собирал все документы, которые могли ему понадобиться, все незаконченные партитуры, которые вскоре могли превратиться в достойные балеты, которые можно было бы поставить на театральной сцене в Лондоне. К тому же, если он доберется до оперы и балета в Великобритании, то сможет в какой-то момент объяснить Аньелю свое присутствие, если это будет необходимо.

Выезд был назначен на полночь. Их ждал поезд до города Кале.

Первые две недели пролетели незаметно. На этот раз Англия встретила Аньеля сильным дождем, который не прекращался в течение нескольких дней. Он смутно помнил, как добрался до Кембриджа, как проходила церемония посвящения в студенты и как он размещался в университетском общежитии. В тот год приняли множество новых студентов, а поэтому комнат на всех не хватало. Аньель был вынужден делить свое новое место обитания с соседом по имени Чарльз Лейтон Гэлбрейт, который должен был изучать английскую литературу. Молодые люди сразу же нашли общий язык и подружились, а поэтому Аньель был даже рад сложившемуся положению вещей.

Когда начались занятия и студентам выдали расписание, Аньель с разочарованием отметил, что в нем нет ни слова о психиатрии. После лекции по анатомии он даже подошел к профессору с вопросом на эту тему, но получил в ответ лишь резкое замечание, что в столь престижном заведении никто не занимается подобной ерундой. Это сильно разочаровало юношу, но вечером того же дня он решил, что найдет способ изучать психиатрию самостоятельно. Он слышал о нескольких лондонских врачах, которые занимались исследованиями в этой области и дал себе обещание, что непременно попробует с ними связаться.

Виктор же приехал в Лондон в третий раз в жизни. В общем-то все его путешествия ограничивались Италией и Францией, поскольку его дела практически всегда предполагали личное участие, будь то продажа земляного или железнодорожного участка – Люмьер предпочитал все контролировать. Он должен был всегда знать, где, когда и кому в руки попадают документы и ставится подпись. За все эти годы он не раз ловил себя на мысли, насколько же Себастьяну нелегко работалось, но при этом он всегда сохранял видимую простоту, даже будучи занятым с самого утра до вечера, умел находить время на него самого и даже не отказывал во многих капризах и даже шалостях, таких как уехать на несколько дней из города. То ли он сам так идеально планировал его расписание, то ли помощь Виктора располагала.

Поместье, которое Люмьер купил, было роскошным. Оно походило скорее на замок. Вокруг него располагался парк на несколько гектаров. Дом был, очевидно, перестроен в начале века в стиле Викторианского Возрождения – его отличали характерные элементы. Архитектура, сочетающая в себе итальянский Ренессанс и черты эпохи Тюдоров, представляла собой привлекательное зрелище. Вокруг не росли цветы, а только многолетние деревья, которые представляли собой регулярные аллеи, и это несколько удручало Люмьера. Ему нравилось жить в Пиенце с ее мягким климатом и разбитым вокруг виллы садом, по которому можно было долго и с большим удовольствием гулять.

Они приехали рано утром, а потому в поместье сразу же закипела жизнь. У них с Венсаном ушло не меньше трех часов, прежде чем они осмотрели комнаты и залы, выбрав себе так называемую «хозяйскую» спальню.

Погода в Лондоне и его предместьях была хуже, нежели в Париже. Стоит сказать, что намного холоднее, а потому им уже пришлось переодеваться в теплые вещи и топить все комнаты, в которых они планировали быть. Если с утра еще светило солнце, то к обеду все небо заволокло тучами и над поместьем наступила хмарь. Оно располагалось в шестидесяти милях от Лондона, что, впрочем, было не так уж и далеко, но Люмьер покупал дом не с оглядкой на расстояние до столицы, а до Кембриджа, до которого было намного ближе – всего-то двадцать.

Венсана переезд, казалось, обрадовал, хотя за время путешествия от едва ли обмолвился с Виктором несколькими предложениями. Как и каждый год с наступлением осени он впадал в состояние глубокой задумчивости.