Вальдемар Крюгер - Чита – Харбин

Так как лошадь считается у монголоязычных народов священным животным, то морин хуур создавался, чтобы воздать хвалу отношениям человека и лошади и подчеркнуть единство их духа. Поэтому звук инструмента сравнивается с лошадиным ржанием или с дуновением вольного, не знающего границ ветра в степи.

Имеется несколько легенд о происхождении овеянного мифами морин хуура , одного из символов монгольского культурного единства, получившего в 2005 году по решению ЮНЕСКО сертификат об утверждении монгольского национального инструмента морин хуур в качестве сокровищницы культурного наследия человечества.

Одна из них приписывает изобретение морин хуура мальчику по имени Сухэ . После того, как злой хан подло убил любимую белую лошадь Сухэ , доставшуюся ему в качестве приза, дух лошади явился к мальчику во сне, и велел ему сделать из ее тела музыкальный инструмент, чтобы Сухэ и его любимица смогли снова соединиться. Мальчик выполнил это пожелание, создав из останков любимого коня первый морин хуур . С тех пор эти двое больше никогда не разлучались и не были одиноки.

Другая легенда гласит, что некий пастух по имени Намджил , живший в восточной Монголии, перебрался в западную ее часть в связи с призывом на военную службу. Его голос был таким звонким и так проникал в душу, что местные жители любили слушать его пение и прозвали его Намджил-кукушка .

Намджил влюбился в красавицу-принцессу и по окончании службы получил от нее в подарок летающего коня, дабы встречаться с ней по ночам. Вернувшись после окончания службы к родителям, он три года летал к принцессе, чтобы повидаться с возлюбленной.

В то время по соседству жила одна ревнивая женщина, которая могла разлучать пары и легко заставить людей поссориться. Она заметила необычные свойства коня Намджила и захотела причинить вред юноше.

Ревнивица обрезала скакуну крылья, и он умер. Горюющий пастух смастерил себе скрипку из останков мертвого друга, чтобы играть трогающие душу и полные тоски песни о своем коне.

С тех давних пор и звучит морин хуур над бескрайними просторами монгольских и бурятских степей, полон тоски и вольнолюбия.

Когда прозвучал прощальный аккорд и Бурядай отложил хуур в сторону, дети, дружно посапывая носами, уже крепко спали, прижавшись тесно друг к другу как родные братья.

Степе снился аба Бурядай. Он сидел на камне, рядом с прелестной шаманкой по имени Сайнжаргал и играл ей на хууре, не спуская с нее глаз. Смычок плавно скользил по струнам и божественные по красоте звуки, струились, мешаясь с животворной водой аршана, забившего из-под камня на котором сидели влюбленные – оставшаяся вечно молодой Сайнжаргал и ее верный Бурядай, почтенный седобородый старец.

Проснувшись, Степа пытался вспомнить такой прекрасный, похожий на легенду сон, чтобы поведать его абе Бурядаю, но увы, он исчез с первыми лучами утреннего солнца, испарившись росой с божественного цветка, растворившись в напоенном ароматами трав воздухе.

С раннего утра Бурядай и его помощники принялись разбирать юрту, собираясь переезжать на новое пастбище. Каждый раз, когда дети заходили в юрту, их взгляд притягивали магически две вещи – скульптура вечного Будды и лежащий у ее ног кавказский кинжал в ножнах. Проникающий взгляд и магическое спокойствие, исходящее от Бурхана-Будды, и тусклый блеск изукрашенных серебряной чеканкой ножен и холодная гладь костяной ручки кинжала, казались им пришельцами из неведомого им мира, из далекой страны за семью горами. И сегодня, войдя, они остановились как вкопанные, не спуская глаз.

– Аба, – в который уже раз задал один и тот же вопрос Степа, – а тебе не страшно было, когда ты с хунхузом дрался? Вон у него ножик какой большой был.

– Нет, нет. Казак никого не боится. Вот вы вырастите с Прошей, тоже казаками будете.

Прошка надул важно щеки.

– А мы уже казаки!

– Ладно ладно казаки-разбойники, давайте юрту разбирать будем.

Солнце не взобралось еще горб тэмээна [38] Еще до полудня , как юрта перекочевала со всем ее содержимым к ключу, бившему из-под поросшего мхом камня. Степа остановился. Что-то напоминал ему этот камень, но что, он так и не смог вспомнить.

– Аба, а ключ уже давно здесь бьет? – спросил он.

– Аршан-то. Да сколь я себя помню. А чего спросил то?

– Да так.

На том этот разговор и закончился.

Аршан, в переводе с бурятского языка означает «целебный источник» и ведет свою родословную от санскритского « рашиани » – нектар, напиток богов. В исконном смысле, аршан это минеральный или теплый источник, имеющий целебное значение. Позже стали так называть и другие ключи с холодной, чистой водой, приписывая им целительные свойства.

Такое отношение к источникам живительной влаги имеет распространение в Забайкалье, Монголии, Китае, Алтае и Восточной Сибири.

Местоположение аршана , выхода целебных вод на поверхность, нетрудно определить по местам жертвоприношений « обо », представляющих из себя стволы деревьев с привязанными на них разноцветными ленточками. Чем больше ленточек развевается на ветру, тем больше людей нашли исцеление, испив «напиток богов».

Обыкновенно ленточки привязываются дважды: по случаю приезда – с просьбой дать здоровье, освободиться от недуга, и при отъезде – в знак благодарности, исцеления от хвори.

Кроме того, имеет место угощение хозяина аршана, эжина, алкогольсодержащими напитками, как это делает сейчас Бурядай, плеснув из стаканчика бурятской водки- тарасун и выпив оставшуюся за удачу на новом месте, чтобы скот не болел, да и себе чуток здоровья не помешает.

Степа и Прошка пили ломящую зубы воду из аршана. Молоды еще для тарасуна.

Дни проведенные Прошкой и Степой с абой Бурядаем были наполнены с раннего утра до позднего вечера самыми разнообразными, казалось бы, обыкновенными, но одновременно и такими завлекательными приключениями. Вот что кажется может быть интересного в пастьбе вечно бякающих бестолковых овец? Бегут они наперегонки, срывая самые лакомые травинки, куда одна, туда же и другие.

Ан нет, вот уже манит к себе, машет рукой аба Бурядай, опять увидел, нашел что-то интересное. Сломя голову летят наперегонки сорванцы, пришпоривая голыми пятками коней. Вот тебе уже и первое состязание. Кто первым доскачет до абы Бурядая, выиграв скачку.

Прошка, обличьем русский, глаз узкий да нос плюсский, был постарше, но Степа, вылитый гуран, был более ловким наездником. Глянет кто непосвященный со стороны, скажет – во как мальчонка-бурят скачет, молодцом! Бурят он в седле родится, завсегда на скачках русского обгонит.