Вальдемар Крюгер - Чита – Харбин

– На истоке Ангары посреди реки лежит большой Шаманский камень. Каждое утро у того камня собираются самые красивые шаманки со всего берега Байкала. Надо отвести Харасына туда, и, может быть, шаманки помогут ему.

Хоридой послушался совета старого и мудрого Бурядая и уговорил Харасына поехать на Байкал, чтобы добыть рыбы. За три дня Хоридой и Харасын доскакали до Байкала и остановились на берегу, напротив Шаманского камня. И вот однажды на рассвете шаманки собрались и начали молиться солнцу.

Среди шаманок была одна молодая. Она выделялась своей красотой и стройностью. Увидев на берегу молодого парня, эта шаманка больше смотрела на него, чем на солнце. Харасын заметил это и, недолго думая, вскочил на коня и вплавь кинулся к камню.

Шаманок как ветром сдуло с камня, а та, молодая, – осталась. Он подъехал к ней, посадил ее на коня и привез к отцу. Вскоре они вернулись домой.

В улусах Бурядая все начали смеяться над Харасыном, что, дескать, никто не мог укротить его, а вот шаманка одна сделала мужчину теленком. Гордый Харасын сказал своим, что это не простая шаманка, а цаган шаманка, то есть великая шаманка. Никто тому не поверил, и люди продолжали над ним смеяться. Видя такое горе своего мужа, великая шаманка сказала ему:

– Здесь нам не будет житья, уйдем отсюда туда, где нет людей. Там мы заживем спокойно. Харасын в ту же ночь вышел с великой шаманкой на берег Лены, связал два бревна, и поплыли они по реке. Дорогой они добывали себе пищу, били зверей, птиц, ловили рыбу. Плыли они много дней и вот увидели перед собой самый красивый берег Лены. Тут они остановились, построили себе юрту и занялись охотой.

Однажды Харасын пришел в юрту с пустыми руками и сказал великой шаманке:

– Одной охотой здесь не проживем, я даже мышки не встретил. Харасын и великая шаманка решили заняться скотом. Жить им стало легче, у них пошли дети. Харасын научил своих сыновей охотиться, приучил их к скоту, и начали они заниматься большим хозяйством. Сыновья подросли. В одном доме стало тесно. Харасын начал отделять своих сыновей и поселять их недалеко от Лены. Там, где поселялись сыновья Харасына, то место прозвалось Якутским, а по имени сыновей их потомки стали называть свои роды.

Внук Харасына Бэртахара удался в дедушку, он был сначала неуживчивым, но отличался огромной силой, и его боялись все потомки Харасына. Этот Бэртахара был отделен от всех якутов, и его поселили на самом севере, у устья Лены. Тут от Бэртахара народилось много поколений, и все они разбрелись по самым дальним углам страны. Вот так-то от Харасына пошел якутский народ, а от него – другие племена появились [36] Записано со слов Родиона Павловича Спиридонова, 59 лет, быв. счетовода пристани Осетрово Усть-Кутского района Иркутской области, в 1937 г. / Легенды Байкала. irkipedia.ru .

– Хорошее имя у тебя аба Бурядай. Можно и меня будут так звать, – спросил Степа.

– А зачем тебе? Тебя вот в честь твоего прадеда назвали Степаном. Подрастешь, поймешь, что к чему. А теперь давайте-ка спать, утра вечера мудренее, завтра с утра юрту разбирать будем, дальше кочевать будем.

– Сыграй нам еще на хууре аба.

– Ладно, ладно, уговорили.

Хотя сказал он это так. После смерти жены и матери пристрастился Бурядай к игре на хууре и пению бурятских песен. Часами мог он наигрывать по памяти знакомые ему с детства мелодии и песни, которые, то чуть слышно струились нежным ручейком, то взлетали до небес вольным кречетом, символом рода харгана.

Не мешкая Бурядай сходил в юрту, прихватив с собой оттуда и потник-двоесгибник [37] Потник-двоесгибник – сложенный вдвое войлок- .

– Ложитесь на него, а то от земли тянет.

Плюхнувшись на животы, мальчишки приготовились слушать, ничуть не замечая густого запаха лошадиного пота, исходящего от потника.

Бурядай примерившись, взял первый аккорд, и зажмурив глаза начал играть. Чарующие душу звуки хуура потекли над засыпающей степью, как и тысячу лет тому назад.

В древности хуур , точнее говоря морин хуур являлся обязательным атрибутом в юртах кочевников. По преданию, был свой морин-хуур и у Чингисхана.

Морин хуур (буквально «инструмент с лошадиной головой») – двухструнный смычковый музыкальный инструмент монгольского происхождения, имеющий распространение в Монголии, в Бурятии, Туве, и Забайкальском крае.

По мнению некоторых исследователей морин хуур является «прадедом» современных европейских смычковых инструментов, появившихся в Европе лишь в позднем средневековье. В Европу морин хуур первым привез Марко Поло, получив его в подарок в 1275 во время посещения Шанду – «летней столицы» династии Юань .

Китайцы же, как известно народ с долгой памятью, считают, что все их смычковые инструменты пришли от кочевников. Смычковые инструменты в целом очень поздно вошли в быт оседлых народов, и поскольку использование конского волоса (как и шкуры) предполагало, что иметь такой инструмент мог позволить себе только тот, у кого была лошадь, что, опять-таки, в пору средневековья было возможно лишь у кочевых народов.

Точная дата создания морин хуура неизвестна. По некоторым оценкам две-три тысячи лет назад. С традиционной головкой грифа в виде вырезанной из дерева головы лошади он появился около тысячи лет назад.

Первоначально четырехугольный трапециевидный корпус инструмента был обтянут сверху и снизу кожей лошади (или верблюда), а фигурные резонаторные отверстия находились по бокам. Считается, что такой вид обработки резонаторного ящика лучше сочетается по звучанию с горловым пением, исполнением протяжных песен, героико-эпических поэм, так характерных для монгольского и бурятского эпоса.

Две струны из конского волоса, символизировали мужское и женское начало. «Мужская», изготавливалась из 130 волосков из хвоста жеребца и «женская» из 105 волосков из хвоста кобылы.

Хотя в некоторых других источниках имеются данные, что общее количество волосков от скакунов и кобылиц должно было равняться триста шестидесяти пяти, что соответствовало длине календарного года, что опять же опровергается тем, что некоторые мастера использовали при изготовлении струн лишь конский волос от белых жеребцов.

Игра на морин хууре требует от играющего недюжинного умения и точности, так как инструмент не имеет никаких отметок, показывающих, где брать, какие ноты. Деревянный дугообразный смычок держат в правой руке, при этом свободно висящий пучок конского волоса на смычке зажимается ладонью, что позволяет регулировать силу его натяжения во время игры и, таким образом, варьировать тембр инструмента.