Вальдемар Крюгер - Чита – Харбин

– Жимбуру [105] Жимбура или жумбура – мышь-полевка споймал! – заявил авторитетно Марк. Разгоряченные выпивкой и презентацией, извиняюсь, показом чудо-плуга, мужики согласно закивали. Эх, везет же Марку. Какую лавку отгрохал, все имеет, разве только что птичьего молока у него нет. Вон даже красавка на поле к нему прилетел.

Журавль же, поймавший действительно зазевавшуюся мышь, сделал несколько шагов и взмыв в воздух, полетел к развесистому осокорю, где у него было гнездо с птенцами. Лишь два человека провожали его полет глазами – Бурядай и Степа.

Взметнулся погон, заскрипели ярмом быки, и плуг Липгартъ продолжил путь, распарывая целину железными клыками. Мужики шли следом, торгуясь с Марком в цене за дневную аренду плуга. Каждому из них хотелось заполучить плуг на свою пашню, вспахать такой же залог, сулящий хороший урожай, и соответственно барыши. Хитрец-Марк улыбался в дремучую бороду. Давайте-давайте мужики, пашите. По полтине в день – к осени деньги за плужок верну. А я, раз такой дёр [106] Дёр – спрос , на той неделе смотаюсь-ка в Читу, куплю второго Эмиля Лихарда, чтобы одному не скушно было. Так-то оно верней будет.

Степа, заметив наконец одиноко стоящего Бурядая, припустил к нему во всю прыть. Подбежал, выпалил запыхавшись.

– Аба, видел красавку!

Бурядай закивал, все еще глядя в сторону, где за кронами деревьев скрылся журавль. Степа, рад-радешенек, скакал шаловливым козленком, донельзя довольный нечаянной встрече.

– Аба, а ты сказочку какую-нибудь знаешь про красавку?

– Про красавку? – переспросил Бурядай, витающий в мыслях в безоблачной синеве летнего неба.

– Ну да.

– Как не знаю, знаю, и не одну.

– Расскажи.

Бурядай посмотрел на межу, разделяющую лоснящуюся чернь пахоты и живую зелень елани. Очертания быков и людей, казавшихся на расстоянии ничтожными букашками, сливались, исчезая в испарениях, струящихся в знойном мареве жаркого дня.

– Ну слушай батыр.

Захотел журавль стать вождем всех птиц. Слетелись все птицы со всего мира, кроме самой маленькой, звали ее Буксэргинэ. Красивая птичка, певунья, как соловей.

Долго ожидали ее птицы. Журавль свою длинную шею вытягивал, смотрел: скоро ли прилетит красивая птичка. Не вытерпел журавль и пошел искать Буксэргинэ. Встретил ее, сердито спросил:

– Почему так долго не летишь? Все птицы тебя ждут.

– Я из далекого края летела, устала. Вот видишь – сижу, отдыхаю, кормлюсь.

Журавль совсем рассердился:

– Из-за тебя я до сих пор вождем не стал! – И начал клевать Буксэргинэ. Правое крыло ей сломал.

Заплакала Буксэргинэ, слетелись птицы, спрашивают:

– Что с тобой случилось?

– Вот журавль на меня рассердился, крыло сломал, лететь не могу.

Тогда птицы зашумели:

– О! Такой злой вождь нам не нужен. Он нам всем крылья переломает.

Птицы стали судить журавля и решили его наказать. Они сказали:

– Когда журавль будет лететь в теплые края и обратно, он должен носить на своей спине Буксэргинэ.

И теперь можно видеть: летит журавль, а маленькая птичка всегда сидит у него на спине . [107] По мат. книги В. Стародумова «Омулевая бочка», http://irkipedia.ru

Степа задумался, красавка был без птички на спине, все сходится – на дворе лето, не скоро полетят журавли на юг.

После одного круга быков выпрягли. Все, хватит, посмотрели. Казаки расположились в тени, продолжив дегустацию предложенных Марком напитков, Бурядай, сославшись на занятость поехал обратно, Степу отец отпустил рыбачить на озерко возле заимки.

До заимки Бурядай и Степа ехали вместе. Чуть заметная в траве малоезженая дорога спускалась по неглубокой ложбине, в которой царила приятная прохлада. На открытых солнцу небольших лужайках, в редких прогалинах между раскидистыми кустами черемухи, среди изумрудной зелени нетронутой травы цвели темно-желтые жарки и белые кашки. Их тянущиеся к свету длинные стебельки состязались в росте с лиловыми барашками многочисленных саранок. Чуть выше, по косогору, толпились вековые лиственницы и корабельные сосны. Их корневища, извиваясь причудливыми змеями, сползали по склону, бугрясь из-под земли вдоль и поперек травяной дороги. Чем дальше спускались вниз Бурядай и Степа, тем тише становилось в лесу, тем теснее обступали деревья дорогу и лишь редкие солнечные лучи пробиваясь с трудом сквозь густые кроны деревьев ложились причудливыми очертаниями на усыпанную опавшей хвоей землю. Ни один цветок, ни единая травинка, не оживляли красками неугасающей жизни полумрак мертвого царства, навевая унылые мысли о бренности бытия.

Но не у двух путников, едущих стремя в стремя по узкой дороге. Так много интересного знает дедушка Бурядай. Степа, будь его воля, день и ночь находился бы с абой в степи, а еще лучше втроем, с Прошкой. Но увы.

На развилке дороге старый и малый расстались. Бурядай поехал в сторону Могойтуя, чтобы, не доезжая села, свернуть на тропу ведущую в степь, Степа к заимке, накопать в перепревшей навозной куче удильных червей.

Страсть рыбака заглушила зов степи, и Степа, азартно орудуя трехрожковыми вилами, ковырялся усердно в поросшей лебедой старой навозной куче, вытягивая жирных червей. Гнедок, спутанный мальчиком, пасся возле избушки. От заимки до озерка было подать рукой. Накопав пару дюжин дождевых червей, Степа кинул вилы, и схватил удилище. Все, пора на рыбалку, вилы потом уберу, может быть.

Подскакивая от возбуждения, то на одной, то на другой ноге, он припустил к скрывающемуся за развесистыми ветлами озерку, служащему водопоем. Когда-то давно, более ста лет тому назад, Степины предки возвели плотину, перегородившую в узком месте Рысью падь. Зимой на заимке находился скот, и его нужно было поить. Со временем плотина заросла березником и ивами, позже появились сосенки и листвяжки и уже ничего не говорило о том, что когда-то это был всего лишь пруд, где квакали лягушки. Родники подпитывали водоем лето и зиму проточной водой, и было бы грехом не запустить рыбу. Две дюжины карасей хватило с лишком. Уже через несколько лет озерко буквально кишело рыбешкой. Откуда-то появились гольяны, которых так любят щуки. Вот и получилось, как в присказке, на то и щука в озере, чтобы карась (гольян) не дремал.

В этом озере рыбачили только Нижегородцевы. А другим мужикам не было и нужды переться в такую даль, вон Онон под боком.

С ранней весны, когда начинались полевые работы, до поздней осени, когда вывозили снопы с поля, снабжало озерко исправно Нижегородцевых свежей рыбой. Один раз даже зимой, на Крещенье поймал Сергей в проруби щуку. Но не как в сказке, ведром, а ударив ее ловко пешней и выкинув на лед. На такое случилось за все годы всего один лишь раз, потому, наверное, и врезалось так в память.