Андрей Зайцев - Смута

Вскоре отлетает его голова с плеч! Еще одного душегуба со света убрали. Равнодушная толпа расходится по домам. Я некоторое время наблюдаю за теми, кто убирает место казни. Им эта работа привычна.

Когда я смотрю на разбойников, среди которых оказался по прихоти судьбы, странные мысли порой посещают меня. Вспоминаю скифов по описанию Геродота, и вот они, как будто оживая, стоят передо мной. Те же бородатые лица, тот же покрой одежды, может, только материал другой, времена сказываются. А и то сказать, повадки как будто те же самые, хотя и не был я в знаменитом походе персидского царя Дария и не гонялся за скифами в призрачной степи, где низкие туманы скрывают целые толпища легендарных скифских царей, готовых к жестокому бою. Сквозь строки легендарного историка я как бы вижу очертания их натур, душ, если можно так сказать. Если верить Геродоту, то Скифию можно принять за четырехугольник, две стороны которого вытянуты к морю, то линия, идущая вглубь страны, будет совершенно одинаковой с приморской линией. Вообще, в этих местах раньше обитали киммерийцы. Но скифы вытеснили их на север. От тех времен осталось название Киммерийский Боспор. Если призадуматься, в русских есть и кровь этих древних киммерийцев, которые ушли на запад, в Европу. В трудах византийских историков русских прямо называли скифами.

Однако же человеческий род проходит за века многие испытания. И часто меняется сама суть. Многие ли увидят в теперешних французах тех галлов, что описывал Юлий Цезарь? И даже франки Хлодвига описывались иначе. Я полагаю, народ есть язык и обычаи. Попробуй найти сходство и различия – поймешь, потомок каких древних племен перед тобой. Самое для меня интересное – отыскать след тех гипербореев, которые жили в северной земле Гиперборее. Ведь, по большому счету, история умалчивает об их деяниях, но гипербореи присутствуют во многих сказаниях и легендах древности. Но несомненно одно – Гиперборея находилась как раз на севере той земли, что ныне зовется Русью.

Ян Берген незаметно для себя уснул.

А утром атаман, проснувшись, потребовал привести его к себе.

– Где там геограх энтот?

– Спит немощный…

– Веди его сюда!

Дозорный бросился исполнять приказ своего атамана. Ему на миг вдруг показалось, что все-таки Верескун хочет его убить.

– Эй, немчура!

Голландец проснулся от резкого толчка.

Прямо над ним висело бородатое злое лицо разбойничка. И в глазах как будто тень какого-то потаенного злорадства.

– Тебя атаман Верескун к себе требует! Понял? – разбойничек вглядывался в его лицо. – Давай вставай! Чего лежишь? У вас, в Ехропе, как я слыхал, спать горазды больно! Но у нас не так все просто.

Голландец встал и отправился к тому месту, куда показал разбойник. Там сидел мрачный Верескун. Сердце голландца сжалось от недоброго предчувствия. Ведь у них вчера одно, а завтра совсем другое может быть. Верескун, утомленный раздумьями, сидел как оглушенный. Он нехотя посмотрел на подошедшего чужеземца, будто думку тайную свою проверял.

– Как спалось, добрый человек?

– Ничего себе, атаман, – ответил голландец.

– Ты вот что думаешь дальше делать?

– А я в таком положении, что не могу сам думать, – усмехнулся голландец. – Что прикажешь, то исполню, сударь.

– А ежели я тебе велю в реку сигануть?

– Сиганут? Это как это?

– А просто. Башкой вниз, и только круги по воде. Смекаешь?

– Это плохая мысль.

– А все же?

– Думаю, что ты мне другое приготовил.

– Вот те раз! – развеселился Верескун. – Другое! А ведь ты прав, однако!

– Тогда мое дело слушать.

– Дивлюсь я на вас, чужеземных гостей наших. Вот ты, умный человек, мог жить как хочешь, а зачем-то бродишь по нашим краям?

– Я имею целью познание мира. Опять же нужно людям в Европе узнавать получше Русь.

– Во как! Целью, – покачал головой атаман. – Ты отсюда дорогу сам сможешь найти?

– Куда?

– Вот мастак! – слегка разозлился Верескун. – Куда! Чтоб тебе отсюдова идти своей дорогой! Домой! Где тебя знают? В Москве, может? Смекаешь? А там и домой уплывешь! Я слышал, корабли немецкие далеко плавают!

– Я найду дорогу в Москву, – коротко ответил голландец, в душе почувствовав облегчение.

Смерть его откладывалась на какой-то срок.

– Вот-вот, – кивнул атаман. – Придется тебе одному туда топать.

– Я дойду.

Голландец выглядел немного удивленным. Но старался себя держать. Он уже привык тому, что у русских семь пятниц на неделе. Вчера они одно замышляли. А сегодня – новое. А диву даваться бесполезно.

– Тебя нешто в Немецкой слободе ожидают?

– Немецкая слобода – место мне знакомое, – отвечал голландец. – Но я там не живу.

– Не важно! Куда надо – дойдешь, – отмахнулся Верескун. Не хватало ему еще думать о том, куда иноземцу идти. Они, эти иноземцы, завсегда сами знают, куда устроиться. И выходит у них хорошо, лучше нашего. – Я тебе припасов на дорогу дам. Немного, но на пару дней хватит.

– Ваши люди голодают.

– Они могут и кору глодать! – отмахнулся Верескун. – А ты кору глодать можешь?

– Что есть кора? Дерево?

– Оно самое.

– Не пробовал.

– И не советую.

Голландец позже напишет в своем путевом дневнике:

Разбойники отпустили меня с миром. Странное дело. Когда утром подошел к атаману, в глазах его будто бы прочитал себе смертный приговор. Но он меня отпустил и даже хлеба дал на дорогу, хоть голод кругом сильный.

Не думал я, что так получится. Хотел уж к смерти готовиться. Хоть и срок мне еще вроде не вышел. Но разве ж угадаешь?

Их атаман – чудной человек. Будет жаль его, если когда-нибудь схватят и казнят на площади. А ведь это обычный их путь в этом мире! Он дал мне на дорогу припасов. Я шел спокойно прямо до самой Москвы. И боле никаких разбойников мне не встретилось.

Вообще год выдался тяжелый, голодный. И это уже второй год так. Мне известно, что царь Борис не раз раздавал хлеб народу. Это помогало, но ненадолго. Я вспоминаю известные эпизоды из истории, как римские цезари устраивали бесплатные выдачи хлеба народу в тяжелые моменты их правления.

Плебеи и чернь негодовала, готовая к бунту. Бесплатный хлеб успокаивал бурю.

Но каждый правитель должен иметь в виду, что голод – это спутник человечества. Он может явиться в любой момент, и тогда последствия непредсказуемы.

– А правда, что где-то на Севере встречаются люди, которые умирают. А потом воскресают?

– Э-э… чего только говорят?

В звездном небе – благодать. И вокруг тишина необычная. Будто какое-то умиротворение земное. Лень было даже вслушиваться в разговор. Но помимо воли Тимофей слушал. Спать не хотелось. Он ворочался на своем лежаке, то и дело поправляя сбившуюся овчину.