Андрей Зайцев - Смута

– Как Иван-то скажет – сразу везде слыхать было!

– У тебя старый царь, как бог, – язвительно молвил Сенька. – Все с уст не сходит. Чего он тебе, золотом чашку помазал?

– Дурак ты, Сеня! – отмахнулся Игнат. – Не только золото я уважал. В жизни много другого было.

– Чего тогда с нами пошел? Злата не уважаешь – иди в монастырь! Там таких много!

– А ну бросьте вы базланить, пустобрехи! – зло выругался хмурый Демид. – Навязались вы на мою голову! Житья нет!

Все уже привыкли к тому, что время от времени Демид начинал злобствовать и упрекать своих спутников за никчемность. Одного только Тимофея не трогал. Но этому никто не удивлялся. Сенька даже справедливо рассудил про себя, что лучше бы Тимофей был за вожака. Но его слово ничего не решало.

Сам же Тимофей в разговор не вмешивался. Тихо лежал и смотрел в ночное небо. Звезды манили какой-то пугающей неизвестностью, тайной прошлого.

Завтра… Адыл сказал, завтра… И это слово каким-то томительным ожиданием жило в Тимофее до самого утра.

– Вон тот курган, видишь?

Тимофей посмотрел. Курган как курган. Сколько они прошли таких? Но Адыл в этот раз не врал. Он вывел их сюда тайными тропами, полагаясь только на свои особые приметы.

В этом безбрежном краю как будто еще жило воспоминание о старом времени, когда и татар, и казаков тут не было.

Как Тимофею сказывал его отец, когда-то давным-давно жили здесь неведомые народы и племена. От них осталось в земле много всякого добра. Он помнит, как мальчишкой видел у одного казака чудной меч. Рукоятка резная, красивая. А сам клинок небольшой, навроде ножа. Но такой работы даже в Москве не встретишь. Это была работа древнего кузнеца, знакомого с тайнами старого ремесла.

Казак хвалился, что нашел этот меч в потайном месте, где идолы древние схоронены. Его кто-то спросил, не боится ли он мести идолов за то, что клад чужой откопал? Казак рассмеялся и ответил, что сила идолов давно ушла, теперь они не страшнее детской куклы.

И Тимофей хорошо помнил, что казака того вскоре убили. И этому никто не придал значения. Сколько их умирало? Но Тимофей про этот меч не забывал. Помнил и про идолов. Проклятье живет в веках. Оно настигает человека везде и всюду, где бы он ни спрятался. Об этом и сейчас думал, когда ожидал известия от Адыла. Сразу решил, что если увидит хоть одного идола, сразу уйдет и обо всем забудет.

Адыл привел его к невысокому кургану, показал: здесь…

– Вот кабы лаюн нас не сдурманил! – весело проговорил Семен, но его веселья никто не поддержал.

Напоминание о бесе, который охраняет клады, не вызвало ни у кого восторга. А Игнат укоризненно глянул на Семена и покачал головой, как бы говоря, и чего тебе, дурень, неймется? Бесов дразнить – верная дорога в могилу. И совсем не за этим они сюда пришли. Копали долго. Временами кто-нибудь начинал распаляться.

– Да нет тут ничего! Зря копаем!

Но Адыл упорно молчал.

Вдруг лопата обо что-то чиркнула. Игнат копнул глубже. Пожелтевший череп взирал на них пустыми глазницами. Тимофей вздрогнул, помня об идолах. Но этот череп был человеческий.

– Вот он! – сказал Игнат, непонятно кого имея в виду.

– Еще мертвяка не видали! – уныло протянул Демид.

– Копай, – уверенно сказал Адыл. – Это здесь.

Мертвеца быстро обкопали и обнаружили рядом возле него древнее оружие. Оно лежало рядом, как будто бы для того, чтобы мертвец мог пользоваться им в иной жизни.

– Какой, однако! – восхитился Игнат, разглядывая старый кинжал.

– Дай поглядеть!

Всех охватило оживление.

– Это не татары!

– Какое – татары!

Все испытывали какое-то лихорадочное волнение. Каждый чего-то в спешке искал, оглядывая остальных.

То, что еще недавно казалось чем-то совсем несбыточным, ненастоящим, вдруг обрело плоть.

– А вот, гляди, гляди!

Говорили наперебой, каждый хотел выразить свое восхищение, а Тимофей, наблюдая за всем этим, подумал, как слаб человек. Еще недавно они немного боялись бесов-кладовиков, опасались проклятья, а также беспокоились о том, чтобы никто не увидел их, не прознал про их промысел. А теперь, увидев золотую утварь и оружие, вмиг забыли о своих страхах, были готовы смеяться до упаду. Золото завораживало, увлекало. И все земное отступало перед этим чувством.

А еще он подумал, все ли он учел и нет ли в нем самом сомненья? Сейчас, увидев, что россказни Демида совсем не сказка, он начал тяготиться сделанным. И даже мысль о любимой женщине не так грела душу. А верно ведь говорят, что демоны проникают в самую суть человеческой души и нет от них спасенья, разве что… Он истово перекрестился. В этот момент Демид оглянулся и едкая злая усмешка промелькнула на его губах. Он словно чувствовал, о чем думает Тимофей, и это чувство забавляло его.

– Чего так смотришь, Тимоха? Теперь видишь, что я правду говорил? – Он терпеливо и настойчиво ждал его ответа, как будто от этого что-то зависело, и Тимофей откашлялся, неловко улыбнувшись:

– Я и не думал, что ты меня обманываешь, Демид.

– Как же, как же, говори! – усмехнулся Демид. – Все время только и ждал, когда я промахнусь. Но вышло по-моему.

– Да думай, что хочешь! – вспылил Тимофей. – Мне твои слова без разницы!

– Ладно, не обижайся, – приветливо сказал Демид. – Как делить будем?

– Кто этот… мертвец?

– Да откуда ж я знаю? Может, Адыл знает?

– Ничего я не знаю, – сурово сказал Адыл, озабоченный тем, чтобы не случилось ничего угрожающего их жизни. Он был суеверен и не зря. Только страх за любимого брата заставил его прийти сюда. – А только уходить нам скорей отсюда надо. Вот что!

– Уйдем, уйдем, – пробормотал Демид, занятый своими мыслями.

Казаки выбирали золото и смеялись. Кто бы мог подумать? Еще вчера каждый из них был беднее любого московского нищего. А теперь…

Но уйти далеко всем так и не удалось.

Тимофей смотрел на трупы своих товарищей, чувствуя, как старая тоска подбирается к его душе, не давая покоя. Так бывало всякий раз, когда он терял друзей в бою.

Понимаешь, что уже ничем не сможешь им помочь, и от этого опустошающее бессилие охватывает тебя. Если бы враг был рядом, был здесь, стало бы намного легче. Тогда можно было биться, даже погибнуть, сознавая, что все это не зря. Но вокруг Тимофея была дикая пустошь. Только крик дальней птицы тревожил тишину этого места.

Он еще раз оглядел всех. Может, кто и жив еще?

Вот Игнат, здоровый мужик, лежал навзничь. Застывшая кровь темными полосками избороздила лицо. Его убили выстрелом в голову. А вот и Семен. Тоже погиб, хотя казалось, его-то пуля не возьмет. Как заговоренный, выходил из разных смертельных положений. Всегда хватало ума понять, где нужно вовремя остановиться, а где идти дальше. Но, видать, слишком долго ему везло.