Виктор Зимаков - Лебедь черный

Наше семейство из землепашцев, поставили караваи да пироги с начинкой из грибов, брусники, малины да черемухи. Они были признаны самыми аппетитными и вкусными на празднике. Все хорошо! Одного нам, приезжим поселенцам, как воздуха не хватало, мы другой православной веры, нежели кержаки, а вот места, где с Богом общение иметь, не было. Помогло семейство староверов Думновых. Без нареканий, что мы не по-ихнему обряду оказываем почтение Всевышнему, бескорыстно, в чем-то в ущерб себе, отдали нам бревенчатый домик, где зимой хранили пчелосемьи да утварь с пасек. Потому внутри благоухание мёда, воска, кедровых бревен к благости располагали. Мы, женщины, за пару дней тот домик в добрый вид привели, а мужики установили на крышу маковку с крестом. Так что на первое время, пока свою церковь не построили, наши души тоже пристанище обрели. Зажили вроде и не плохо. Деды работящими были, через пару лет раскорчевали делянки, срубили для себя и скотины кое-какое жилище. У нас, женщин, кроме всего хозяйства, в первое время ещё работа была – тянули сохи, коров-то жалко было, а коней не на что купить. Заимку нашу Михайловкой назвали, по причине того, что мужики все Михаилы были, кроме моего отца Ивана. Через пару лет разжились конями, плугами, купили шерстобитку, запустили маслобойню, стали мастерить жнейки, а ульи, логушки, чашки, ложки – это почти каждое семейство делало. В Бийске всё это продавали или меняли на железо, гвозди, разный инструмент.

Как ни странно, но читать и писать из десяти наших семейств умели почти все. А первая книга, что шла за учебник – Библия. Я знала, особенно Новый Завет, почти наизусть. И понимание Бога у нас было, в основном на восприятии и исполнении Божьих заповедей. Жить старалисьпо совести. Не считалось грехом на селе, если нужно для дела работать в христианские праздники после обеда. А вот жадность, зависть как-то не приживались среди наших поселенцев. Даже позднее, когда из других мест к нам селились, михайловские делились всем, чтобы помочь нуждающимся. Власти как-то стороной Михайловку обходили. Мужики- переселенцы не то, что смирные да покладистые, просто, живя в центральной России, раньше, чем местные, были приучены к разным чиновничьим придиркам да поборам. Случалось, отношения с разными представителями новой власти сглаживали маслом или мясом. Серьезная же стычка произошла из-за того, что решили селяне наконец-то построить новую маленькую церковь. Не по нраву властям, что без их спроса мужики заложили приход из кедра. Везде рушат да закрывают храмы, а здесь новый открывать решили, лес сплавляли из-под Маймы по речке Ише. Приехали тогда человек пять атеистов, народ собрали около церковного сруба, решили устроить что-то вроде диспута, как сейчас говорят. В том споре вознамерились показать вредность религии. Начал старший команды, да весьма неудачно обратился он к собравшимся:

– Уважаемые мужики – товарищи.

На что, острая на язык Марья Дейкина съёрничала:

– Мужики-то сеют в поле, а товарищи сидят в райкоме.

Тот, поняв ошибку, хоть и смутился, но решил исправить положение, обратился вторично:

– Граждане, а кто у вас здесь за попа?

Вышел мой дед Михаил Кошелев. Он ещё в империалистическую при полковом священнике за знание Святого Писания был помощником. Отвечает:

– У христиан такого сана нет.

И далее дал пояснение насчет званий служителей церкви. Однако все тот же торопыга, видно решивший все-таки вверх взять, прервал моего деда на полуслове и заявил:

– Бог этот ваш, философ, конечно же, хитрый, да вот только его никто не видел, и я вас всех здесь уверяю, никто никогда и не увидит.

Дед Михаил не дал слова агитатору:

– Эва, куда ты загнул, человече! Спасибо, милок, что ты своими словами глаголешь истину Евангелия, где Апостол Павел речет: «Никто из человеков не видел Бога и видеть не может». И то, что ты нас в невидении Господа хочешь убедить, у нас каждый малец и старая бабка знает. И еще скажу, что Бог – не философ, а Великий Всемогущий Творец, Созидатель Мира, нас окружающего. Мы, люди, вроде кровинки в огромном теле, как же, по-твоему, частица может узреть целое? Мы людские мысли не видим, силушку, что землю-матушку крутит да в небесах держит, тоже никто не видит».

Тут девица из прибывших активистов свой вроде бы сложный и каверзный вопрос задает:

– А что, говорит, есть истина по-вашему? Мы вот в коммунизм верим, а вы в Бога какого-то.

Тут уж батюшка мой, что поблизости напротив стоял, спокойно так, доходчиво и понятно вразумил:

– Вот ты, милая, ко мне лицом, вижу, красивая, но глаза-то блудливые. А вот сбоку брат мой, он видит, что нос твой с горбинкой – хищный. А сноха, что позади тебя стоит, узрела, что ты девичью косу срезала. Да кожанка не с твоего плеча, заплата на спине не то от пуль, не то от клинка.

– Ты дед, как бы ближе к истине, – с ноткой раздражения произнес другой приезжий.

Отец, нисколько не смутившись, продолжил:

– А Истина, она одна, Божья, в каком ты облике не будь, все одно – ты женщина, человек. А поскольку люди все мы разные, потому и суждения по любой истине у каждого свои. Мы православные не просто в Бога верим, а мы ему доверяем себя и свою жизнь.

Замолчали гости, о чем-то пошептались. Дали слово совсем молодому, но, судя по пенсне благородном лице и опрятной да ладно скроенной одежде – оратор грамотный, так сказать, «козырь» агитаторов. Голосом твердым, уверенным вопросил:

– Ну, допустим, Бог есть, он истина, он един, значит, и всесилен. Так зачем, коль он такой умный, дюжину аль больше религий да верований разных на Земле допустил? За какую правду своего сына отправил на казнь? А вы все, значит, подневольные его, коль рабами Божьими зоветесь.

От таких вопросов, разом заданных, мужики наши притихли. Вот тут-то уж я не сдюжила, «поперек батьки в пекло», в спор взрослых и встряла:

– Да что же ты клевещешь на Господа нашего, всё Он разумно сделал. Да, рабы мы Божьи. Только это не унижение, а титул, звание любого оцерквленного народа. Вот ты с городу приехал, шляпа на тебе новая?

Тот ответ быстро нашел, хвастливо так отвечает:

– Не только новая, но и модная. А я, пока молодец не усмотрел подвоха в моих словах, без остановки продолжаю:

– Поди с десяток подобных перемерил да фасоны разные пересмотрел, перед зеркалом полюбовался?

– А как же! – с некой гордостью да значимостью, – даже ту шляпу рукой поправил.

– А подружке аль своей невесте платок, поди, тоже на цвет да размер не первый попавший купил? – опять же я спрашиваю.

Агитатор, не ведая, к чему я веду этот разговор, встречный вопрос мне задал:

– Отец-то твой, поди, тоже, прежде чем купить хомут для лошади иль инструмент для стройки, все магазины да лавки обойдет, всё, поди, перещупает да на прочность проверит, цену, подходящую для своего кошелька, постарается найти.