Виктор Зимаков - Лебедь черный

К осени сын Моськи вообще осмелел, подсмотрит за мной и как только я одна в сарайку зайду или на покос отправлюсь, он со своими приставаниями. Уже и силу применять стал. Видя такое дело, отец в один из вечеров при пьяном Лопухе послал меня на дальнюю пасеку, а тот, конечно же за мной подался. Ну и словили его мужики за поселком, содрали штаны да в муравьиную кочку посадили, связав прежде руки и ноги. Утром Моська заявился к нам. Отправил меня на пасеку улья пересчитать, а родителям без всяких подходов приказным тоном:

– Арон жениться хочет на вашей дочке, я не против, давайте решать, да побыстрее насчет свадьбы.

Отец ни в какую не соглашается, мол, просватана уже, жениха из армии ждет. Неделю – две спокойно было, да видно от кого-то «полномолчный» прознал о скотине, спрятанной в тайге. Сыну не давал пить, тот и укараулил, когда я в ночь на скрытную заимку пошла дежурить и коров доить. Проследил-таки, поганец, и дорогу запомнил, хотя и по темноте за мной крался. С рассветом, отдоив, я из тайги к поскотине выхожу. Вот он и Моська с милиционером из-за амбара, а позади Арончик с карабином. Так под конвоем меня к избе и привели. Милиционера на улице оставили. Уполномоченный с порога:

– Ну что, Иван, договоримся без властей? Либо через неделю свадьба, либо тебя с остальными под суд. России твоей за подделку документов и укрывательство, как вредителю, на полную катушку – десять лет, да с конфискацией.

Дал время на раздумье до следующего утра, а сам с участковым в Тайну гулять уехал. Собрались тогда почти все михайловские у церкви на сход. Долго обсуждали, уже ближе к обеду позвали меня:

– Ну девонька, как скажешь, так и будет. Пойдешь за Арона или нет?

Слезы давят, но сказала, что надумала:

– Не быть этому, всю вину на себя возьму. Тятя, деда, дорогие мои, будь что будет. Но не заставляйте меня через совесть свою переступить.

На том и порешили. Чтобы мужиков всех не пересадили, всю вину на себя наше семейство взяло. Понадеялись, что меня строго не осудят, а остальных мужики откупят. Для этого приготовили две бадьи кедрового масла, собрали копченостей да меда со всех дворов две брички. Только все эти старания связями Моськи в суде пошли прахом. Наше семейство кулаками признали. Отца с дедом на рудники в Казахстан отправили, меня на Дальний Восток на пять лет для исправительных работ. Наш дом со всем хозяйством отошел начальнику. До этапа ещё удалось с родными свидеться. Дедуля мне наказ дал:

– Что такое вера человека? Она сродни той капельки влаги, что внутри земли находиться и хочет эта водица воли. А для этого она стремится покинуть тьму земли, что бы увидеть свет. И вот это стремление выводит капельку через лабиринт ходов тёмных к заветной трещинке в тверди, к свету земному. Вот так и человек стремиться к истине.

– Запомни, внучка, зло несут люди слабые духом. Нет в таких искры божьей, что к любви ведет. На добро способен только сильный человек, и сила эта в доверии к нашему Творцу. Как бы трудно тебе ни было, не уподобляйся слабым, на жизнь не клевещи. И ещё – не твори возмездие, даже в мыслях к тем, кто сделает тебе больно. Добро и зло – это чувство людское, земное, а возмездие – удел Всевышнего. Живи по совести.

Вот это напутствие стало для меня, как молитва, дало мне силы на выживание среди тех, кто унижал, ломал и коверкал данную создателем мне судьбу.

Уже не помню, сколько путь на Восток продолжался в зловонном, темном, душном, тесном, пропитанным невольничьим духом узилище под названием – вагон. Почти ежедневно кто-то умирал, сходил с ума, резал вены, пытаясь покончить с собой, все с нетерпением ожидали одного, когда же этому ужасному путешествию придет конец. Дождались. Ранним утром больше обычного засуетились конвойные, и вдруг, открывают настежь ворота этой тюрьмы на колесах. Затем громкое:

– Выходить всем!

Боже, какой радостью была эта команда. Воровки, убийцы, враги народа прямо-таки вывалились на свет божий. Падали друг на дружку визжа, крича, плача, обнимаясь, забыв о склоках, ссорах, а под ногами – не скользкая от блевотины, мочи, слез доска, а зеленая, мягкая трава. Чуть вдалеке – изумрудная гладь озера, ярко режущая, слепящая глаза и обволакивающая теплом, огромное небесное светило. Кругом не горы, а словно хоровод ровных холмов и сопок, украшенных зеленистым разноцветьем хвойного леса, полянами, усыпанными цветущим кустарником, кое-где – рыжие выступы скального грунта. Все это дышит, живет вольной своей дикой, природной жизнью. Как же хотелось спорхнуть, парить и парить над этим красивейшим естеством.

Прежняя охрана, в ожидании лагерного конвоя, подобрев и желая напоследок полюбоваться женской натурой, разрешило нам всем искупаться, помыться и постираться. Нива водная, теплая, прозрачная всех нас, бедолаг, согрела, отпарила, словно соком снежницы напоила досыта, сняла тяжесть плотской грязи, сгладила обиду за рабскую жизнь, возродила добрые желания, дала уверенность в предстоящем заточении. Не верилось, что в этом райском уголке есть место, огороженное венками из железных колючек. Как же так, среди внешнего благолепия очаровательной мирной таежной природы человек для себя же подобного выкопал яму, котлован, символ новой власти для тех, кто противился новым несправедливым устоям. Не приведи, Господи, кому испытать тот земной ад, что начался для меня, пока прибыла до места отбытия наказания. Как только перекличка доходила до моего имени, так любой новый начальник:

– Что это за Россия? Ну-ка её ко мне!

Любопытно, видно, посмотреть на человека с именем державы. Ну а после смотрин все норовили в вагон к себе затащить, где ласками, где угрозами не раз пытались девичество моё испоганить. Я почувствовала силу своего взгляда на мужскую похоть. Говорила мало слов, а вот глазами в совесть вносила подобных типов неприступность к себе.

ПОЛЮС ОТЧУЖДЕНИЯ

«Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,»

«Оно нам силой станет тут

Спасет от мрака отупенья!»

Спокойно, без ноток обиды, сожаления о пережитом, продолжила свой рассказ:

– Это было время мора на народ без разбору, не только за преступления, а за то, что говоришь, думаешь, веришь, делаешь иначе, чем трактует государство. Вот зоопарк – медведь- увалень, волк кровожаден, рысь непредсказуема, коварна, добрые, веселые обезьяны, беззащитный тюлень и гордый красавец-олень, каждый хоть и ограничен в свободе, но защищен от соседей оградой.

А здесь – за колючкой сотни зэков, и все в одной клетке – зоне, и в каждом от природы заложен инстинкт зверя. В этом, пригодном только для скота, загоне, масса молодых, зрелых, пожилых людей и совсем немощных стариков, для всех возрастов, наций, вероисповеданий и образованности жесткие, скученные в два-три, а где и четыре этажа нары. Здесь – Россия с её-то бескрайними просторами, словно скукожилась, да так, что на арестанта приходилось меньше квадратного метра. Холод, голод, узаконенное разными декретами, постановлениями, унижение, бесправие и насилие. А ещё неписанные, но негласно поощряемые лагерным начальством, законы преступного мира. Есть полюс Северный, суровый, холодный, да только пострашнее будет полюс лютости племени зеков.