Александр Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3

В сторону Казани и Поволжья верховые казаки имели сильную заставу, существовавшую ещё со времени Батыя, получившую название впоследствии «волжских казаков». На Переволоке между Доном и Волгой, в сторону Большой Ногайской Орды и Астрахани, находилась ещё одна постоянная застава.

В крымских генуэзских колониях, Кафе и других, а также в их окрестностях тоже были казаки, выходившие на добычу в Поле и нападавшие на татарские улусы. Интересно, что и крымские военные отряды частично состояли из тех же народов, от которых произошли казаки. Так, в начале второй половины XVI века австрийский посол де Бусбек писал: «Многочисленные народы русов, черкесов, аланов, приняв нравы монголов, их одежду и даже язык, составляли части многочисленных войск крымских ханов…».

В XVI столетии кавказские черкасы, в отличие от днепровских и запорожских черкасов, между которыми в то время уже не ощущалось никакого родства, в русских исторических документах называются «пятигорскими черкасами». В первой половине XVII столетия у донских казаков и в документах московских мы встречаем названия: «кабардинские черкасы» и «кубанские черкасы». Исходя из наших прежних лингвистических находок, следует, что это, как и поднепровские черкасы, тоже были кочевники-асы? Похоже на то, особенно, если вспомнить, что территории эти также входили в состав земель обитания сарматов.

В польско-турецких отношениях такую же роль, как донские для Москвы, играли казаки днепровские. Заняв земли Дикого Поля, за которые Русь в течение многих столетий вела безуспешно борьбу с кочевниками, казаки продолжили эту борьбу, решив эти земли прочно держать в своих руках. Занимая территории, лежавшие между московскими, литовскими владениями и кочевниками, казаки не считались с политикой ни Москвы, ни Литвы, ни Польши, и их отношения с Турцией, Крымом и другими ордами строились исключительно на соотношении сил, беря на свой риск и ответственность успехи и неудачи этой постоянной борьбы. Казаки Днепра и Дона, не считаясь с установившимися дипломатическими сношениями Москвы и Польши с Турцией, вели самостоятельную политику в отношении турецких владений, нападали на Крым, Астрахань и даже предпринимали рискованные морские походы на лёгких суднах-«душегубках», переправляясь через Чёрное море и нападая на побережья Малой Азии. Нередко они возвращались из походов с большой добычей, но платили за неё своими головами, и добыча эта обходилась казакам очень и очень недёшево…

Самостоятельные действия казаков вызывали бурный протест Турции. Москва и Польша обвинялись в том, что подвластные им казаки нападают на владения Турции и всю ответственность за деятельность казаков турки относили на их счёт. Москва и Польша старались убедить Турцию, что казаки – «вольный народ», от них независимый и действующий по своей воле. И действительно, на границах московских и польско-литовских владений нередко происходили нападения как на московские, так и на крымские посольства, в чём с той и другой стороны обвинялись казаки.

Донские казаки во время княжения Василия III не были объединёны под властью одного атамана, верховое и низовое казачество были заняты устройством своих поселений и прочного обоснования на занятых ими землях. Связь с Москвой поддерживалась через епископа, отношения с московским князем определялись договорами, и только для известных целей. Постоянной службой донских казаков для Москвы было сопровождение послов и охрана безопасного движения официальных путешественников, проезжавших по землям, занимаемым казаками. Казаки получали необходимые средства вооружения от Москвы, но эти связи не обязывали казаков участвовать во внешних войнах в составе московских войск.

С границ московских княжеств к концу царствования Иоанна III на Дон и Терек ушло до 4 тысяч казаков. Большинство ушедших осели в пределах Хопра и Медведицы, и, присоединившись к жившим там, образовали «верховое казачество». Таким образом, в начале XVI столетия по течению Дона и его притокам образовалось два казачьих стана – низовых и верховых казаков. Первый стан имел центром Раздоры при слиянии Северского Донца и Дона, второй – Верхние Раздоры на Медведице… Одно из больших поселений расположено было на среднем течении реки Северского Донца.

Сто лет до своего исхода на Дон казачьи станицы выполняли пограничную сторожевую службу в Московском княжестве. Они стали здесь значительным фактором не только военным и экономическим, но и социальным. Теперь массовый уход казаков нарушал привычный строй в стране, но задержать их силой не всегда было возможно. Они возвращались домой на свою историческую землю и становились там желанными членами возрождающегося народа. Потому-то и установилось, как закон, правило «с Дону выдачи нет!».

На Тереке и Яике продолжали жить терские и яицкие казаки, а в пределах Литвы, по Днепру – приднепровские (или поднепровские, днепровские) казаки. Места расселения казаков в начале XVI века подтверждают то, что эти поселения существовали на этих местах и при ханах Золотой Орды.

На юго-восточных границах Московского государства расположились поселения независимых казаков, устроившихся на своих прежних местах и начинавших новую жизнь и новую историю.

По Хопру и Медведице, не покидая своих прежних мест, продолжали жить своей жизнью поселения донских казаков. Значительная группа казаков в нескольких городках жила на среднем течении Северского Донца. Но поселения были редки. Путешественники того времени описывают эти земли, как необитаемые. В 1514 году посол султана, князь мангунский, проезжая в Москву из Азака через донские степи, терпел голод и лишился коней, шёл до Ряжска пешком. Сведения путешественников о донских степях приводят к выводу, что Дикое Поле в то время было, действительно, необитаемым и никакого населения к югу от границ московских княжеств практически не существовало.

Посольские караваны в первой половине XVI века направлялись большею частью из Рязанского княжества первоначально рекой Доном, а затем сухим путём прямо на Азак, минуя восточный изгиб Дона в несколько сот вёрст, избегая столкновения с ордынскими казаками, господствовавшими на Переволоке. Этот путь считался наиболее безопасным и кратчайшим. Посол Коробов в мае месяце 1515 года видел на Северском Донце два отряда неизвестных людей, переправлявшихся с левой стороны на правую, и не попытался даже узнать, что это за люди и куда держат свой путь. Но это были не татары: последние заходили в эти места только для грабежа. Посольский же караван представлял для них богатую добычу. На Донце, за пять дней до Азака, рязанские казаки, сопровождавшие посольство, действительно встретили двух татар, а с ними «жонку-татарку да детинку татарин же» и «полонили» их.