Александр Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3

Виденные Коробовым отряды были не кто иные, как казаки запорожские или севрюки, двигавшиеся уже в то время на Дон.

Верхнедонские казаки, уйдя с границ русских княжеств и устроившись на своих прежних местах, в пределах Хопра и Медведицы, стали очищать земли от ногайских орд, кочевавших между Волгой и Доном до устья Хопра. Части Ногайской орды, кочевавшие в этих местах, быстро были оттеснёны в низовья Волги, ища спасения в переправе на восточный её берег. В 1519 году посол Голохвостов в своих донесениях московскому великому князю Василию III из Азака и Керчи сообщал, что ногаи, теснимые казаками, хотели перейти Волгу, но астраханский царь их не пустил. Стиснутые с двух сторон, ногайцы были частью уничтожены, частью бежали в пределы Северного Кавказа. Пространства Червлёного Яра и среднее течение Дона казаками были очищены от кочевников и верховое казачество стало охранять эти земли от Астраханского ханства и Большой Ногайской Орды.

Низовые казаки, вытесненные из Азака и Таврии, тоже укреплялись на занятых ими землях и, чтобы обеспечить своё существование – вели непрекращающуюся войну против Крымского ханства и Турции, гарнизонами которой был занят Азак. А из Азака велось военное руководство и организация походов против московских владений и казачьих городков. Опасным соседом для казаков были и ногаи Малой Орды, кочевавшие в пределах Северного Кавказа, между Азовским и Каспийским морями.

В первой половине XVI века верховые (чи́ги) и низовые (черка́са) казаки имели своих отдельных атаманов. Военные усилия верховых казаков направлялись в сторону низовьев Волги, против Астрахани и Большой Ногайской Орды. Низовые главные усилия направляли в сторону Азака и Крыма, где находились их главные угрозы, и, кроме того, низовые казаки не оставляли надежды занять покинутый ими свой прежний этнокультурный центр – Азак, превращённый в турецкую крепость.

Историк Татищев, опираясь на утраченные ныне летописи, относил образование Войска Донского (из низовых казаков) к 1520 году. А это значит, что всего через два поколения после разгрома Тамерланом территории Подонья разрозненное казачество, выйдя из своих убежищ, сумело образовать свою республику.

Связь казаков с Москвой не прерывалась. Ряд причин заставлял московское правительство считаться даже с таким неприятным обстоятельством, как независимость Дона. Москва нуждалась в помощи казаков и потому поддерживала с ними сношения. Приходилось поневоле примиряться с существованием этих самостоятельных союзников – «федератов», признавать их права и обычаи, льстить их самолюбию, называя Великим Войском, принимать их послов с честью наравне с другими иностранцами и даже высылать им более или менее регулярно дары – «жалование». В-общем, казаки нуждались в материальной помощи Москвы, а Москва – в военной помощи казаков. В отношениях Москвы с Турцией и Крымом донские казаки играли очень значительную роль, поскольку располагались по Дону и в степной полосе. Нападения казаков на Крым сдерживали крымские орды от походов на московские земли, но вызывали страх и недовольство Москвы, что часто приводило к размолвкам с Доном.

Казачьи войска, расположившись в степной полосе, устроившись в укреплённых городках, управлялись выборными атаманами, при которых состояли совет выборных старшин, есаулы и несколько писарей, которыми велась вся переписка. Всё мужское население казачьих городков состояло на войсковом учёте, только оно и составляло казачье население и пользовалось правами Войска.

Сложившиеся представления, что в казаки принимался всякий сброд по порядку, установленному в казачьей общине запорожцев – «в Бога веруешь, перекрестись, вот и казак!», – никакого отношения к порядку зачисления посторонних в состав Войска не имели. Казачьи поселения как донских, так и днепровских казаков жили семьями, и население их пополнялось естественным приростом. Большая убыль, происходившая временами из-за военных потерь, заполнялась значительным приёмом в состав казаков людей, набиравшихся со стороны. Но приём этот производился с большим разбором и требовал обыкновенно значительного времени пребывания зачисляемого среди казаков, а также поручителей среди казачества.

В царствование Василия III на границах московского княжества происходили частые нападения и грабежи, и казаки на обвинения в этих грабежах отвечали, что в Поле много всякого гулящего народа, отвечать за действия которого они не могут. В Войсках казачьих существовала строгая дисциплина и за проступки виновные подвергались тяжким наказаниям. Действительно, хотя большая часть южных степей занималась казаками и находилась под их контролем, но в Поле бродило ещё много отдельных шаек татар, турок и ногайцев.

Из посольской переписки Василия III видно, что азакские и белгородские казаки, прежние «беловежцы», в первой половине XVI века после многих скитаний поселились в Северской области, где впоследствии стали известны под именем путивльских и белгородских «станичников» и под общим названием северских казаков или «севрюков».

Вот здесь-то и скоплялась до сороковых годов XVI века та грозная сила казачества, которая вскоре явилась на берега родного ей Дона и сделалась страшной для всего мусульманского мира. Начавшееся перед этим в литовско-польских областях гонение на православие окончательно оттолкнуло северское казачество от Литвы, и оно, усиленное днепровскими черкасами, стало медленно, но неуклонно продвигаться вниз по Донцу, где в лесистых и малодоступных оврагах и балках, впадающих в эту реку, казаки всегда могли укрыться от внезапного нападения татарских отрядов. Дорога эта издавна была известна северскому украинному казачеству, по которой оно не раз «с дозором» спускалось до «Большого Дона».

Ко времени совершеннолетия царя Иоанна (Ивана) IV Васильевича (1550 год) среди донских казаков появляется ряд выдающихся атаманов, преимущественно низовых, усилиями которых, подчас кровавых, было достигнуто объединение разрозненных частей казаков (низовых и верховых) и установлены тесные отношения с московским царём. Но различия в характере и быте верховых и низовых казаков не были сглажены и после объединения их под властью одного атамана, а затем долгого пребывания в положении единого Войска. На характере двух казачьих частей сказывались не только политические, но и этнические особенности. Верховые казаки имели более тесное общение с населением славяно-русских княжеств и менее тесное – с татарами, кавказцами и прочими южными народами, что отражалось на их физических данных и на характере.

Границы донских казаков с московскими владениями остались те же, которые были у Сарско-Подонской епархии и проходили по рекам Хопёр и Ворона. Между границами московских владений и землями донских казаков лежали большие пространства пустынных земель, и связь поддерживалась только дозорами городовых казаков, спускавшимися до пределов донских казаков. В значительно большем напряжении находилась часть низовых казаков. Ближайшей угрозой для них было Крымское ханство и Малая Ногайская Орда, кочевавшая между устьями Дона и Кубани.