Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

Время от времени, широкая молния, озаряла все небо, извиваясь над погнувшими от частых ветров, ивами. В воздухе чувствовался легкий, прохладный ветерок. Мертвое молчание тяготело над природой, земля была влажная и скользкая от недавнего дождя, от опавшей листвы, пахло сыростью.

Уже было около полуночи, когда граф, привел Маргарет к черному озеру. Возле реки их ждала лодка. Графиня, кто так смиренно и обреченно вела себя по дороге, упала на колени и протянула к графу руки… «Граф», – взмолилась она, – «простите меня, я ведь люблю вас».

У г-на де Лавона сжалось сердце и ему захотелось отменить казнь. В отличие от графа, у его слуги, этот инцидент, почему-то не вызвал ни капли жалости. Несмотря на свой небольшой рост, слуга проворно схватил бывшую графиню за руки, и волоком втащил в лодку.

– Остановись! – вдруг невольно воскликнул де Лавон.

Слуга остановился и повернул к нему свою ужасно мерзкую физиономию, которая, и в былые времена производила на г-на де Лавона неприятные впечатления, но в ту ночь, особенно. Пронизывающе взглянув на графа, единственным глазом, по той простой причине, что левый глаз был безжизненно затянут бельмом, слуга вдруг спросил зловещим голосом:

– В чем дело, хозяин?

– Ничего, – ответил твердо де Лавон, внезапно решив, доделать начатое.

В отблески молнии, графу показалось, что его слуга, садясь в лодку, без причины улыбался отвратительной улыбкой.

Граф вынужден был также плыть с ними – так как одному приходилось грести, а второму – следить, чтобы графиня не перерезала веревки и не сбежала.

На середине озера, граф убрал весла и бросил Маргарет в воду. Падая, леди испустила пронзительный крик, который было слышно за четыре лье. Де Лавон видел, как она беспомощно извиваясь, опускается на дно. Не в состоянии больше ее не видеть, не слышать, граф закрыв руками уши, распорядился плыть быстрее к берегу. Не помня себя и не видя ничего вокруг, Эмиль спешным шагом, отправился в сторону замка.

Вернувшись в свою комнату, де Лавон не раздеваясь, упал на кровать.

– Г-н граф, не изволите переодеться? – озабоченно спросил Томас, войдя в спальню.

Эмиль, не желал ни с кем разговаривать и хотел было прикрикнуть на слугу, но все слова, застряли у него в горле. Язык был так же обессилен и изнеможен, как и вся его плоть. Как это ни мучительно было, но де Лавону пришлось уступить Томасу, позволив снять с себя одежду.

Свежее надетое белье, не согрело и не успокоило графа. Юноша дрожал от ярости и от страха, настолько сильного, что у него стучали зубы. В ушах продолжал стоять дикий крик супруги.

После ухода слуги, Эмиль накрыл голову одеялом, намереваясь забыться сном. Однако, это было не так-то просто. В глазах у него было, то искаженная физиономия лорда Глайда, то умоляющее лицо графини де Лавон.

В комнате было темно и тихо, и лишь в своей клетке, беспокойно ворочался попугай. Со двора доносился звон колокола из часовни, во всем же остальном, царили мир и покой.

Усталость взяла свое, и без того, неясные мысли начали путаться и нарушать ход событий. Граф почувствовал, как с него постепенно начало спадать напряжение, ненавистные образы затуманились, и только сердце продолжало усиленно биться, но затем и оно успокоилось. В какой-то момент де Лавон, даже начал видеть, какой- то странный сон.

Снилось ему: светлое летнее утро, будто он идет по цветущему полю, и собирает удивительной красоты цветы. На душе его было легко, весело… По полю бегала Марго, ловя таких же беззаботных бабочек, как и она сама. Вновь граф видел ее улыбку, слышал ее звонкий смех, ее очаровательные зеленые глаза. Увидев его, графиня с радушием протянула к нему руки, но едва он захотел подойди к ней, как на его пути появился тот самый огненно-рыжий слуга, что присутствовал при казни. « Пойди, прочь, ничтожество!», – прикрикнул на него граф, на что, тот рассмеялся, зловещим противным смехом. « Граф убил свою жену!», – крикнул слуга, продолжая смеяться адским смехом, обнажив длинный зуб, торчащий из-под губы. « Я убил двух человек», – не менее ужасное, вдруг вспомнилось Эмилю.

Граф вздрогнул и как ужаленный, вскочил с постели… Сердце его бешено билось, в горле.

– Граф убил свою жену! – повторил вдруг попугай, – Какой же ты болван, Томас!

– Это попугай… – успокоил себя граф, и лег обратно в постель.

Эту фразу попугай услышал, когда сидел в библиотеке. В тот день Маргарет читала вслух графу, какую-то книгу, о неверной жене. Дойдя до предложения, « граф убил свою жену», графиня де Лавон неожиданно побледнела, а из ее глаз покатились слезы. Тогда Эмиль не понял, истиной причины расстройства супруги, поэтому принялся ее утешать.

«Кто бы мог подумать, что эта фраза, станет для нее пророческой, – подумал де Лавон. – Выходит она думала, что я с ней поступлю точно так же, поэтому и боялась мне обо всем рассказать».

Подумав об этом, Эмилю на душе, стало не выносимо тяжело. Как назло, попугай запомнил именно эту фразу, возможно по той причине, что графиня еще не раз повторяла: « граф убил свою жену».

Между тем, послышалось, как об стекло бьются капли дождя. Тучи, которые де Лавон видел на западе, во время казни жены, обложили теперь всё небо. Ярко блеснула молния и осветила своим светом всю комнату.

«Последняя гроза в этом году», – подумал граф. Вспомнилась ему и одна из первых гроз… Точно такой же гром, гремел когда-то в лесу, когда в его дом постучалась леди Глайд и ее подлый любовник. В тот, значимый для графа вечер, в болотных глазах милого создания, светился страх.

Потеряв всякую надежду уснуть, де Лавон поднялся и сел на кровать. Тихий шорох дождя, постепенно превратился в шум, который граф так любил, когда его душа была еще свободна от грехов… Теперь же этот шум, показался ему жутким. Удар молнии следовал за ударом.

– Граф убил свою жену! – на свою голову крикнул попугай…

Эта, была последняя его фраза… Закрыв в слабовольном страхе глаза, де Лавон нащупал в темноте пистолет и зарядив его, пальнул. С криком и трепетом, птица забила крыльями и упала на дно клетке.

– Вот и еще, одна загубленная душа, – сам себе проговорил де Лавон.

«Ну ладно этого негодяя Глайда, а ее то за что, она ведь никого не убила? – ужаснулся собственной мысли де Лавон. – Боже, что я натворил! Но с другой стороны, лорд Глайд говорил, что она тоже хотела моей смерти. Значит она знала о намерениях любовника и молчала. Выходит она была причастна к смерти моего дяди. Я думал что она меня любит, а это был всего лишь, гнусный спектакль. Осел, слепец, наивный мальчишка. Я был обманут, и кем? Обманут той, которую любил больше жизни, которой доверял, ради которой поступился родовой честью. Теперь убив убийцу, я сам стал убийцей. Моя честь, еще больше посрамлена, и эту грязь уже ничем не смыть».