Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

Противник скакал вдоль тропы, проходившей по всему склону горы. У графа был заряженный пистолет, прицелившись, он попал в лошадь. С ржанием лошадь противника, споткнувшись об подстреленную ногу, сделала в воздухе кульбит, упала, сбросив хозяина из седла.

В двух прыжках де Лавон, оказался возле несостоявшегося убийцы, приставив к его горлу клинок от шпаги. Но увидев разъяренный взгляд Глайда, тот отпрянул назад.

– Вы, ну зачем? – сказал растеряно юноша. – Зачем вы это сделали?

– Да потому что, я вас ненавижу граф, больше всех на свете! – признался Глайд, сжав от ярости зубы.

– Извольте пояснить, что вызвала у вас такую «любовь» ко мне, – осведомился юноша. – Разве я вас чем-нибудь обидел? Я принял вас в свой дом, как дорогого гостя, а в благодарность, едва не лишился жизни?! Хорошо же вы платите, своим благодетелям. Быть может, это вы, моего дядю, на тот свет отправили? – задал вопрос граф, едва себя сдерживая, чтобы не воткнуть в горло англичанина клинок.

– Да, это я его убил, – признался Глайд.

– Быть может и сестра ваша к этому причастна? – спросил граф, испугавшись собственного вопроса. – Нет, молчите, если вы произнесете хоть одно слово, клянусь честью, я вас убью!

– Маргарет мне не сестра, – неожиданно ответил Глайд, – она моя любовница. Я специально сосватал ее вам. После вашей смерти, Марго осталась бы богатой вдовой, и я бы, тогда смог на ней жениться. Это она вам подсыпала яд, который выпил ваш слуга.

– Мерзавец!

Свет померк в его глазах, так что граф едва не потерял сознание. Ужас, страх и отвращение, отразились на его лице. Он был обманут, и обманут кем? Волками в овечьих шкурах. Однако несмотря на все старания, Эмиль не мог убить своего врага, по той простой причине, что его рука еще никогда не проливала ни чьей крови.

– Проклятье! – отчаянно воскликнул де Лавон, в ярости воткнув шпагу в землю. – Вставайте сударь. Я вызываю вас, на дуэль! Деремся немедленно! Выиграете вы, все будет по-вашему, нет, не обессудьте… Дуэль будет, насмерть!

– А как же быть с секундантами? – спросил Глайд.

– Обойдемся без церемоний! И так, начнем?

Сэр Джон Глайд, одобрительно кивнул, обнажив свою шпагу. Их шпаги со звоном скрестились. Глайд сделал первый выпад в сторону де Лавона.

Надо заметить, что место, на котором они остановились, было поистине опасным. Ущелье, куда устремлялся поток, был окружен блестящими черными, как уголь скалами. Горный поток низвергался в бездонную пропасть, а брызги, взлетающие из нее, были схожи с дымом из горящего ада. Внизу, на неизмеримой глубине, вода превращалась в пенящийся, кипящий колодец, который переполняясь, со страшной силой, выбрасывал воду на зубчатые скалы.

Склон, на котором дрались два противника, был необычайно узок. Враги упрямо шли друг против друга, то и дело, пытаясь сбросить соперника со скалы.

В какой-то момент, Глайд смело ринулся вперед, но при этом плохо рассчитал длину шпаги графа де Лавона, которую наш герой, держал прижатой к туловищу. Едва Глайд попытался атаковать его, как рука графа, внезапно развернулась, словно туго сжатая пружина, и клинок проколол Глайду бедро.

Схватившись за рану, Глайд отступил назад, а граф де Лавон хладнокровно, обмотал плащ вокруг своей левой руки, превратив его, таким образом, в щит. Отойдя от боли, Глайд не теряя надежды на победу, вновь скрестил шпаги. Эмиль при этом, не переставал вертеть шпагой во все стороны, и каждую минуту, делал добрый десяток бросков, порой ощущая мягкое сопротивление живой плоти, свидетельствующее, что удар достиг цели. Вдруг он поскользнулся, и невольно взглянул себе под ноги. Этим, мгновенно воспользовался Глайд и нанес ему удар в бок.

– Попал! – радостно закричал тот.

– Не дождетесь, сударь! – ответил бесстрастно де Лавон, не желавший признаться, что ранен.

Джон отлично владел шпагой, и юноше приходилось туго с противником, ведь прежде, с настоящим соперником, ему дел иметь не приходилось.

Эмиль отпрыгнул назад, положив расстояние в три шага, между собой и своим противником; шпага устремилась в след и быстро догнала его, но слишком поздно: граф успел сделать еще один скачок, и прислониться к скале.

Внезапно юноша почувствовал, что лоб его покрылся испариной, а в глазах потемнело.

Де Лавон совсем позабыл о своей ране, и эти признаки приближающегося обморока, напомнили ему о ней. В какой-то момент, ему показалось, что время замедлило свой ход. Перед его мысленным взором, возник облик графа де Сайега, как бы говорившего: «Дитя мое, придерживайтесь традиций старинной итальянской школы, и да хранит вас Бог!».

Чувствуя, что напор лорда Глайда, он выдержит не более пяти минут, де Лавон попробовал атаку, заключавшуюся в прямом ударе, маневре «ин кварта, ин сикста» и последующем выпаде, заканчивающимся ударом по кисти.

– Ага, ты слабеешь, – крикнул Глайд, учащая удары.

– Судите сами, – произнес не на шутку, разъяренный граф де Лавон. – Вот, получай!

Не внимая на рану, граф продолжал драться. В нескольких прыжках он выбил шпагу из руки Глайда с такой силой, что она отлетела на десять шагов в сторону.

– Теперь, вы, прощайтесь с жизнью, лорд Глайд!

Несмотря на свою победу над врагом, граф по-прежнему не решался его убивать. С досадой, он убрал шпагу в ножны, и велел тому убираться, на все четыре стороны. Сжавшись как уж, лорд Глайд сделал вид что уходит, но едва де Лавон повернулся к нему спиной, как тот, выхватив охотничий нож, попытался нанести графу подлый удар в спину. К счастью Эмиль вовремя обернулся, и ухватился за кисть сэра, державшего на острие ножа – его смерть. Минутное сопротивление и кинжал воткнулся в плоть англичанина.

От неожиданного удара, с растерянностью на лице, лорд Глайд схватился за проткнутую грудь, и рухнул в бездну с адским криком.

Пять минут юноша стоял в недоумении, нагнувшись над обрывом, наблюдая, как тело его врага летело в пропасть. Он видел, как Глайд, не долетев до воды, ударился о выступ скалы и погрузился в воду.

После всего этого, де Лавон подошел к лошади, которая была свидетелем всех этих, ужасных событий.

В голове де Лавона все перемешалось. Три раза он попытался сесть на лошадь, но безуспешно падал на землю, что придавало ему еще большую боль. После третьего раза, граф почувствовал, что силы его оставляют. Он попробовал встать, но ни руки, ни ноги его уже не слушались, будто их кто-то приковал к земле. После этого Эмиль почувствовал, как его глаза застилает ледяной туман, и последние искры сознания потухают.

Очнулся де Лавон в сумрачной комнате, освещенной лишь догоравшей на подсвечнике свечой. Рядом сидела девушка, судя по всему служанка. Облокотившись об спинку стула, она мирно спала.