Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

По приказу лейтенанта, гвардейцы толпою накинулись на де Шарона. Но юноша, обладая хитростью, сумел выбраться из-под кучи дерущихся между собой гвардейцев и, не заметно ускользнул на улицу Гарсе.

– Чего вы там возитесь, идиоты?! – воскликнул в гневе де Жюссак. – Мальчишка давно скрылся в квартале.

Вновь началась погоня, которая едва не закончилась для провинциала, плачевно. Но фортуна снова, благосклонно улыбнулась своему подопечному. В тот час, когда де Шарон был почти в руках у гвардейцев, мимо них проезжала карета. Пропуская карету, гвардейцы расступились. В последний миг, находчивый бургундец, вскочил на ее запятки, и заливаясь громким смехом, скрылся вместе с каретой за поворотом.

Погоня продолжалась еще долго, но по случайности или по воле судьбы, карета, на запятках которой стоял де Шарон, тоже ускорялась, тем самым прилично отрываясь от погони. Неожиданно карета свернула во двор, какого-то дома. Когда она остановилась, де Шарон спрыгнул с запяток и скрылся в кустах. Он видел, как из кареты вышла молодая особа и вошла в дом. Хотя лица женщины он не видел, а видел ее только со спины, но силуэт ему показался знакомым.

Не прошло и минуты, как за воротами снова раздались голоса гвардейцев. Поняв, что гвардейцы намереваются войти во двор, де Шарон прокрался в дом. Попав в гостиную комнату, юноша начал искать, где можно спрятаться. Раздались приближающиеся голоса. Молодой человек засуетился по комнате, в поисках укрытия. Наконец он увидел портьеру, висевшую возле окна. Едва бургундец успел спрятаться за нее, как в ту же секунду в комнату, вошла ничего не подозревающая, супруга капитана г-жа Мензофорт.

Увидев ее через щель портьеры, де Шарон, вдруг признал в ней, ту самую таинственную незнакомку, которую он видел сегодня ночью. И хотя при свете каретных фонарей, черты лица женщины было сложно разглядеть, но внутренней голос ему подсказывал, что это была она.

Госпожа Мензофорт, держала в руке какое-то письмо, которое она пыталась тщательно скрыть. Едва она вложила письмо в письменный ящик, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежало пятеро гвардейцев, что привело девицу в полуобморочный испуг.

– Где этот негодяй! – с ходу спросил де Жюссак, выхватив из ножен шпагу.

На шум, из своего кабинета, размещавшегося на втором этаже дома, вышел в преклонных годах господин, озирая незваных гостей, недоумевающим взглядом.

– Что здесь происходит, господа? – спросил он, спускаясь по лестнице.

– Прошу меня простить, господин Мензофорт, но по нашим сведениям, в ваш дом, проник один мерзкий мальчишка, – ответил де Жюссак.

– В мой дом, проник, мерзкий мальчишка? – удивился хозяин, с недоверием поглядывая на жену. – Но каким образом?

– Видите ли, мы погнались за одним молодым человеком, а он, каналья, взял и заскочил на запятки кареты, вашей супруги.

– И что, вы видели, как он проник в мой дом? – удивился капитан.

– Увы, нет.

– В таком случае я уверяю вас, г-н де Жюссак, что в моем доме, посторонних нет, – перебил его г-н Мензофорт. – Надеюсь, вы доверяете моим словам?

– О да, конечно, – с почтением произнес де Жюссак.

– В таком случае, не смею вас задерживать, я спешу на службу, – произнес г-н Мензофорт.

– Прощайте, г-н Мензофорт.

– Передайте мое почтение его высокопреосвященству.

– Непременно передадим, сударь.

Проводив гордым взглядом уходящих гвардейцев, г-н Мензофорт, так же заметил, что его благоверная супруга, тоже, куда-то собирается.

– Лукреция, черт возьми! Куда вас опять, черти несут? – спросил, возмущенно, Мензофорт.

– Мне нужно в Лувр, – ответила прехорошенькая хозяйка.

– Вы опять ввязались, в какие-то интриги? – остановил ее капитан, схватив ее небрежно за локоть.

– Оставьте меня в покое, Николя, – сказала госпожа, пытаясь освободить свою руку.

– В покое?! Моя жена вместо того, чтобы растить детей, быть хранительницей очага, целый день находится, черт знает где, и еще просит, чтобы ее законный муж, оставил в покое.

– Вас об этом, предупреждали в Лувре, – с укором сказал красавица, взглянув на супруга таким взглядом, что тот невольно отпустил ее руку.

– Признаться, я уже начинаю жалеть, что дал добро королеве на ваше назначение, – продолжал капитан. – Да вы должны за меня Богу молиться, за то что я содержу вас, и ежемесячно плачу пятнадцать ливров, за вашего братца.

– Что? Уж не вздумали ли вы, достопочтенный Мензофорт, упрекать меня деньгами?

– О, не в коем случае, мадам, – сказал Мензофорт, припав к ее ногам, целуя ее руку. – Простите меня. Простите, простите.

– Я давно поняла, что я не возлюбленная ваша и не жена, а пленница.

– Как вы не справедливы ко мне, Лукреция, не справедливы. Я вас люблю.

– Мне нужно идти в Лувр, – повторила Лукреция, освободив свою руку от поцелуев супруга.

– Ну что ж, идите в ваш Лувр, тем более, что мне тоже давно пора на службу, – произнес недовольно г-н Мензофорт, вставая с колен. – Но учтите, если я узнаю, что вы участвуете в заговоре против короля, помощи от меня не ждите, я отрекусь от вас, как если бы вы мне, были не верны.

– Не беспокойтесь сударь, я не нуждаюсь в вашем покровительстве, – гордо заявила г-жа Мензофорт.

– Ну что ж, прощайте.

– Прощайте, сударь.

В то же самое время, в белой сутане, поверх которой была надета кровавая мантия, стоял с надменным видом, кардинал Арман Жан де Ришелье, и слушал, как его верноподданный слуга, г-н Рошне, играл на клавесине и подпевал дрожащим голосом:

В ту пору, тихими шагами в кабинет, вошла дама, облаченная в мужское, черного цвета, платье. Она встала незаметно за спиной кардинала, слушая, как его высокопреосвященство бранит за пение, г-на Рошне:

– Да, любезный г-н Рошне, у вас не только нет способностей мне верно служить, но также нет и слуха.

– Простите монсеньер, – виновато сказал Рошне, – слух, как утверждали многие, у меня есть, просто у меня дрожит голос от волнения.

Увидев беспричинно возникшую на лице Рошне улыбку, кардинал обернулся и увидел перед собой очаровательную, рыжеволосую женщину.

– Боже, как вы тихо ходите, – восхитился кардинал, поцеловав даме руку.

– Простите монсеньер, – кокетливо ответила она, одарив его обворожительной улыбкой.

– Ну, что там дальше, Рошне, – позволил продолжить кардинал, которому было самому интересно послушать, что о нем думает народ.