Андрей Брыксенков - Гардемарины. Ломаные грани курсантства

© Александр Брыксенков, 2019

© Андрей Брыксенков, 2019

ISBN 978-5-4496-4990-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бывшие казармы Лейб-гвардии 4-го стрелкового Императорской фамилии полка

Барсуков медленно шел по Парковой улице. Справа открывались красоты Екатерининского парка. Красоты были шикарные, но он их игнорировал. Взоры Барсукова были обращены в другую стороны. Он с волнением обозревал здания, в которых прошла его курсантская юность. Вот здесь размещалось командование. Здесь – столовая. Через двор был виден учебный корпус. А в этих зданиях были устроены казармы. Ах! казармы. Память на всю жизнь!

Курсантская рота размещалась в большом длинном помещении, выходившим окнами на Екатерининский парк, романтичный вид которого во все времена года скрашивал курсантам их казарменное существование. Особенно парк был красив и загадочен зимой. По его заснеженным просторам курсанты с удовольствием гоняли на лыжах.

Вдоль помещения, ближе к окнам располагалось два ряда железных двухярусных коек. Когда сто курсантов, отходя ко сну, забирались на эти койки, скрип стоял очень густой. И всегда находился шутник, чтобы скомандовать: «Ре-же! Раз-два!». Или ещё что-либо подобное. Рота ржала.

«Подъём!!!»

Напротив коек, вдоль стены тянулась пирамида с карабинами. Оружие было прижато стальными штангами, снабжёнными замками. Ключи от замков находились у дежурного по роте. Во время утреней приборки считалось правильным делом пройтись влажной ветошью на карабину нелюбимого старшины. Пусть потом отдувается перед комроты за ржавчину на личном оружии.

В пространстве между койками и пирамидой ежедневно проходили разные построения: от утреннего осмотра (после зарядки) до вечерней поверки (перед отбоем). На утреннем осмотре старшины придирчиво проверяли чистоту носовых платков, надраенность пуговиц и обуви. Наверное, раз в месяц проводилась проверка на вшивость.

Свободного времени не было. После учебных занятий и самоподготовки курсантов наряжали на разные работы. Чаще всего на разборку руин, которых в послевоенном Пушкине было предостаточно.

Перед вечерней поверкой курсантов ротами выводили на Киквидзе для строевой прогулки. При этом нужно было петь песни. Уж тут народ облегчал душу, выдавая такие попевки, от которых, если прислушаться, вяли бы уши. Повзрослев, на старших курсах курсанты на строевой прогулке исполняли уже более благородные вещи, вплоть до арий из «Травиаты».

В увольнение в город отпускали вечером в субботу и утром в воскресенье. И всё! Правда, на старших курсах можно было пойти в увольнение вечером в среду. Якобы в библиотеку. И так все пять лет обучения. Сплошная казарма. Жизнь под надзором и в постоянных ограничениях. Даже к любимой девушке не сходишь, когда захочется, хотя самоволку, конечно, никто не отменял.

Барсуков посчитал всё это жёсткое спартанство хитрым психологическим ходом, чтобы будущая суровая флотская служба не показалась бы юным офицерам слишком суровой.

Действительно, только что была унылая казарма и муштровка, и постоянная регламентация. И вот он выпуск. И вдруг – свобода, иди куда хочешь. И золотые погон. И делай, что хочешь. И денежное содержание. Это же счастье. Ну, а вахты, походы, учения? Это ерунда. Это ж романтика!

Кораблей после войны начали производить всё больше и больше, и флоту стало не хватать инженеров-эксплуатационников, которых выпускало Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского. Располагалось училище в Ленинграде в здании Адмиралтейства.

Поэтому морские начальники и решили основать в Пушкине под Ленинградом еще одно высшее военно-морское училище, подобное Дзержинке. Решили и основали в 1948 году 2-е Высшее военно- морское инженерное училище (в последствии им. Ленина с памятником Ленину на плацу), курсантом которого в 1952 году и стал Лёшка Барсуков.

Первым начальником 2-го ВВМИУ был назначен капитан 1 ранга Д. Г. Жмакин (с 27 января 1951 года – контр-адмирал) – боевой подводник, которому довелось и в тюрьме посидеть, и на суше повоевать. К концу войны он принимал участие в охране северных конвоев.

Формально оба училища были идентичны. В реальности же второму училищу было ох как далеко до Дзержинки.

Первый начальник 2 ВВМИУ контр-адмирал Жмакин Дмитрий Георгиевич

Во-первых, традиции. Как никак ленинградскому училищу было 175 лет. Многие считают, что его под именем «Училище корабельной архитектуры» основал в 1778 году император Павел Первый. Понятно, что к нашему времени училище накопило кучу традиций.

А у пушкинского училища какие могли быть традиции, когда оно только, что родилось? Правда одна традиция вскоре всё же завелась, да и то с подачи дзержинцев. Выпускники 2-го ВВМИУ перед выпускным балом стали надраивать асидолом до блеска половой член Геракла, бронзовая статуя которого стояла на правом пилоне Камероновой галереи в Екатерининском парке (дзержинцы по этому же случаю надраивали яйца коню Медного всадника).

Главное Адмиралтейство

Во-вторых, – место обитания. Дзержинцы несколько десятилетий были хозяевами уникального здания. Таким зданием являлось Адмиралтейство.

Ленинцы же проживали в полуразрушенных войной бывших казармах Лейб-гвардии 4-го стрелкового Императорской фамилии полка. Кстати, там же раньше размещался и Александровский кадетский корпус, в котором, как гласит мемориальная доска на стене здания, воспитывались будущие адмиралы: Авелан К. Ф., Попов А. А., Римский-Корсаков В. А., Лихачёв Н. М., Чухнов Г. П.

И преподаватели в Питере были сплоить профессора. В Пушкине же с этим делом было немного пожиже. Так, например, высшую математику преподавал ленинским курсантам подполковник Боголюбов. Курсанты его жутко боялись. На экзаменах он был строг. А предмет преподносил, скорее всего, формально, поскольку обучаемые с трудом разбирались в интегралах, а особенно в двойных.

И сами дзержинцы интеллектуально превосходили ленинцев. И понятно почему. Конкурс в Дзержинке был намного выше, чем во 2-м ВВМИУ, поэтому слабые выпускники средней школы (как и Барсуков) в Дзержинку не лезли, предпочитая ей училище в Пушкине.