Юлия Андреева - Метресса фаворита (сборник)

– Не знаешь ли, любезный, а кто из зодчих строил этот дом? Он перегнулся через карниз и только тут разглядел стоящий напротив усадьбы очаровательный особнячок с зеркальными окнами.

– Как не знать, – оживился старик, – Фёдор Иванович Демерцов [30] Демерцов Фёдор Иванович (1762 г., Гульнево – 1823 г., Петербург) – петербургский архитектор из крепостных крестьян, работавший на рубеже XVIII и XIX вв. , – по-стариковски растягивая слова, отрапортовал Агафон, – сейчас дворовые тебе по-быстрому что поесть принесут, голоден небось, барин, с дороги-то? Ужин позже будет, а теперь, может, кваску холодненького или кофею? Ты только прикажи. Холодная телятина есть, пироги, колбаска – готовить не надо, Петрушка с Дуняшкой быстренько чего на стол спроворят.

– От чашечки кофе не отказался бы да и телятину съем, отчего ж не съесть? В общем, скажи, чтобы принесли что имеется, на твое усмотрение. Перекушу, умоюсь с дороги – да и за дело. Да и скажи моему человеку, чтобы вещи сюда принес.

Старик развернулся отдать приказ, но в дверях уже стояли юноша и девчонка, оба никак не старше пятнадцати лет. Девица ковырялась в носу. Ноги нового лакея были обуты в грязные лапти.

– Ну, слышали, что барин приказал, Александр Иванович! – продемонстрировал дворецкий чудеса памяти. – А ну, быстро! Дом этот строил Федор Иванович Демерцов, сам из крепостных князя Трубецкого [31] Князь Трубецкой Пётр Никитич (4 (15) августа 1724 – 12 (23) мая 1791 г.) – русский сенатор, литератор и библиофил из рода Трубецких, владелец усадьбы Нескучное. . Сын простого садовника, а на архитектора выучился. А потом, только ты уж не осерчай, батюшка, потом этот самый Федор Иванович вроде как хозяйскую дочку обрюхатил, а хозяин вместо того, чтобы запороть негодника, их поженил. Ее Лександрой [32] Александра (176… —?) – с 1786 г. жена Фёдора Ивановича Демерцова, крепостного своего отца, получившего свободу в 1784 г., впоследствии известного архитектора. звали. И она приезжала, помню, красивая такая барынька. Федор Иванович и этот дом построил, и флигель, на который ты изволил только что любоваться, и много всего здесь. На все про все пятнадцать лет положил. Ну не один, понятное дело, строил, но за мастерами строго доглядывал. Сам из крепостных, а свой свояка видит издалека. Знает, за людишками глаз да глаз нужен, а иначе забалуют. Он еще не все закончил, когда в 1810 году, государь император Александр Первый [33] Александр I Павлович (12 (23) декабря 1777 г., Санкт-Петербург – 19 ноября (1 декабря) 1825 г., Таганрог) – император и самодержец Всероссийский (с 12 (24) марта 1801 г.), протектор Мальтийского ордена (с 1801 г.), великий князь Финляндский (с 1809 г.), царь Польский (с 1815 г.), старший сын императора Павла I и Марии Фёдоровны. В официозной дореволюционной историографии именовался Благословенный. в гости к барину пожаловал. Ему тут все очень понравилось. Он потом много раз приезжал, в доме есть специальные царские покои. А в покоях, не поверите, не кровать, а диванчик мяконький. Он там всегда останавливается. И строго-настрого Алексею Андреевичу запретил диванчик этот менять. Говорит, на нем ему слаще спится. – Старик улыбнулся, показав голые розовые десны. – А потом, пять лет назад, Василий Петрович Стасов [34] Стасов Василий Петрович (24 июля [4 августа] 1769 г., Москва – 24 августа [5 сентября] 1848 г., Санкт-Петербург) – русский архитектор. за дело взялся и, как бишь его, Мартос Иван Петрович [35] Мартос Иван Петрович (1754 – 5 (17) апреля 1835 г.) – выдающийся русский скульптор-монументалист. чугунную колоннаду изваяли со скульптурой в центре, изображающей апостола Андрея Первозванного. В тот год меня и погнала Настасья Федоровна. – Старик вынул из кармана платок и шумно высморкался. – Неблагодарная…

Петрушка и Дуняшка, весело перешептываясь между собой, поставили на стол нарезанную, ломтями в ладонь шириной, холодную телятину, ветчину, блюдо с пирогами в виде лодок, а также огромную кружищу кофе. При виде которой бедный Псковитинов подумал было, что молва права, и каналья Аракчеев действительно шпионит за всем и за каждым, уж больно быстро его люди умудрились разведать привычки скрытного следователя. Кофе был его любимым напитком, и дома он действительно пил его чуть ли не бадьями. Но это дома, а не в гостях, тем более не в доме самого генерала Аракчеева!

– Дуняшка, что за посуда?! – возвысил голос Агафон.

– Какую нашла, дедушка, – еле слышно пролепетала девочка.

– Так спросить надо было, в голубом шкафчике сервиз стоит, чашечки крохотные, нешто за два дня не приметила? А ну, быстро замени эту сраматищу.

– Оставь ее. Пусть еще принесет в правильной чашке, а я теперь это выпью. Не сухомяткой же питаться, – быстро оправился от потрясения Псковитинов.

– Еще что-нибудь изволите, ваша милость? – Старик переминался с ноги на ногу, судя по всему, стоять ему было тяжко. Мимо, руководимый пронырливой Дуняшкой, кучер Ермолай нес тяжелый чемодан барина.

– А не подскажешь ли ты мне, Агафон, находится ли в услужении у графа кормилица его… – Он задумался, как бы мягче высказаться относительно байстрюка. – Как ее? Лукьянова.

– Аглайка-то, так как барчуку она стала без надобности, Анастасия Федоровна отправила ее за реку, в деревню Бабино, там у его сиятельства военное поселение организовано, комендантская рота. Прачкой или при кухне устроена. В прошлом месяце его сиятельство изволил шесть человек туда на порку гонять. Там у него специально обученные люди – мастера… Так, сказывали, видели там Лукьянову-то.

– Спасибо, Агафон, ты свободен, доктора Миллера пришли, если он, конечно, не занят графом.

Когда старик ушел, Александр Иванович отметил в своем блокнотике подозреваемых имя дворецкого Агафона. Собственно, он не верил, что немощный старец мог зарезать некогда уволившую его барыню, но факт, что после ее смерти и, главное, ареста всей прислуги он вернул себе место. Псковитинов представил себе старого, больного Агафона, живущего как обыкновенный приживала в доме родственников, которые, возможно, попрекали свалившегося им на голову старика куском хлеба. Кем был Агафон до своей отставки? Первым человеком в грузинском дворце! Его боялись, с ним советовались, он принимал на службу, судил, рядил – в общем, был на своем месте, и место это считалось весьма завидным. А потом, из-за прихоти какой-то шалавы без роду, без племени…

Несомненно, воцарение в доме бывшей крепостной не может не ранить нежные сердца прислуги. До того как Павел I [36] Павел Петрович (20 сентября [1 октября] 1754 г., Летний дворец Елизаветы Петровны, Санкт-Петербург – 12 [24] марта 1801 г., Михайловский замок, Санкт-Петербург) – император Всероссийский с 6 (17) ноября 1796 г., Великий магистр мальтийского ордена, сын Петра III Фёдоровича и Екатерины II Алексеевны. передал землю со всеми живущими на ней крестьянами Аракчееву, все здесь принадлежало светлейшему князю Александру Меньшикову [37] Граф (1702), князь (1705) Александр Данилович Меншиков (6 (16) ноября 1673 г., Москва, Русское царство – 12 (23) ноября 1729 г., Березов, Сибирская губерния, Российская империя) – русский государственный и военный деятель, ближайший сподвижник и фаворит Петра I, генерал-фельдмаршал (1709), первый генерал-губернатор Санкт-Петербурга (1703–1724 и 1725–1727), президент Военной коллегии (1719–1724 и 1726–1727). Единственный русский дворянин, получивший от русского монарха титул герцога («герцог Ижорский», 1707 г.). и его потомкам. При бывшей деревянной усадьбе, которую, должно быть, снес Демерцов, росли поколения домашних слуг, маленький ребенок поступал во служение в звание казачка, на подай-принеси, поваренка, помощника конюха, и постепенно, как это было и с Агафоном, постепенно поднимались по служебной лестнице. Для них вчерашняя крепостная девка в графской постели, может быть, и нормальное явление, но крепостная, ставшая домоправительницей, да еще и дворянкой!