Виктор Зимаков - Долина истины

Вот и схлестнулись две силы одинаково великие по духу, отношение к земле матушке, но разные по тому, как жить далее – вольно без царя иль под троном государственным. Самое страшное в такой войне, когда порушены заповеди Бога – от этого и страдает вся культура любого народа.

По тому жестко, без переживаний, сожаления рубились русские люди на совесть, без изъяна в душе. Так уж созданы и воспитаны нашими предками. Лешка еще из дали спасенного брательника узрел, зарубив пару красноармейцев, лицом к лицу с Васькой оказался. Тот с саблей в одной руке, в другой маузер, да вот патроны кончились. Отбросил старший оружие ненужное, замах сделал над плотью братской, тот первый удар отбил, так что сабля на половине треснула, пока старший задумывал, как снова поразить младшего, тот изловчился да сбоку по шее родной рубанул. Тот однако успел только жалом острым проткнуть грудь того, с кем одной грудью материнской вскормлен был. Повалились оба с ранениями смертельными на шеях коней, те мирные животные махнув гривами поплелись в одну сторону – на окраину поселка, как раз к кладбищенскому забору. Истекающие и умирающие браться, высвободив ноги из стремян, упали рядом, нашли силы последний раз взглянуть друг другу в глаза, откуда независимо от них текли слезы. Так обнявшись, братьев и нашли местные жители бездыханных и признаков жизни иных. Мужики, четверо их было, пришли на кладбище могилу выкопать для расстрелянных новой властью священника Никодима и его матушки. А тут два бойца мертвых. Один красный, другой белый. Решили по христиански мужички воинов земле предать. Только начали, ямку чуток выкопали, такая гроза с дождем, да градом, да громом приправленная началась, то гляди убегать надо. Так что, быстренько селяне скинув с мертвых форму, оружие и прочие, в одних портках нижних да рубахах, да с крестами на груди в ямке той чуток присыпав и захоронили. Лошадей с собой забрали, да и убежали с погоста.

Видно Богу было угодно иначе решить, что дел у припорошенных мертвецов влажной землей еще хватает. Так что, влага, что в земле была силы предала, оживила братьев, выкарабкались те из склепа своего. Луна фонарем ярким озаряет зрелище неприятное крестами заполненное. Дошло до бывших мертвецов вся катавасия боевая, мигом из голов выветрился угарный хмель ненависти к власти, которую защищали, а потому бегом кинулись по оврагу в сторону дома своего. Ночь брели. Но утром ранним у родных ворот оказались, перекрестились, поклонились родителям вышедшим. Прокляли все, что их связывало с войной, в тайгу ушли далеко к золотоискателям.

Да вот судьба через два десятка лет вновь свела братьев. Успели они социализм вместе построить и семьями обзавестись, а здесь беда – фашист напал. Старший в плен попал к врагу. В надежде уйти от немцев добровольно вступил 15-й казачий кавалерийский корпус СС (от автора: в период Великой отечественной войны на стороне фашистов по данным историка К. М. Александрова на службе рейха имелись ряд казачих формирований, приблизительно 30—35 тысяч человек).

Так что, в одном из боев встретились Василий с Алексеем, вот уж здесь сечя то была страшная, исконно славян с кровью русскою. Ярость меж этих двух казаков-воинов даже противника ввело в заблуждение. Не было понятно никому, почему так страстно эти солдаты так лихо и долго в стороне от остального боя бьются не на жизнь, а на смерть. То был последний бой. Погибли Васька с Алексеем одновременно проткнув еще дедами подаренных шашками сердца друг у друга. Похоронная команда из воинов русских не стала снимать с убитых кресты нательные, так и захоронили в одной братской могиле потому как при них нашли документы одной фамилии и отчества, только имена разные. Поняли похоронщики, что за славян земле отдали навечно.

День субботний, друзьям своим близким Ефтей Федорович, для блаженства, после трудов недельных, праведных – баньку приготовил.

Чистилище – то в отличии от строений подобных, что в деревне «по – черному» без дымохода, Долгов с друзьями по – белому смастерил. Очаг для обогрева и воды горячей в прихожей сладил. Трубу, печь особую – железную с секциями под воду, каменья парные, Гаврила Молодых по чертежам, Георгия Гапановича в кузне склепал.

Для жара сухого, трескучего, валунчики да гальку речную, что тепло подолгу держит, аж с верховьев реки Катуни привезли. Как уложить камни те правильно, чтобы нагревались быстро деда Сысоева мастера дел банных да печных в округе всей пригласили. Он же и место под стройку определил, что бы вода «поганая»скатывалась подалее от очага домашнего и соседям вреда не наносила.

Дрова не «абы – какие» а только березовые без коры, чтоб духа резкого да копоти не было. Полешки те мелко поколоты, «коротыши» по длине.

Главное, конечно из леса какого сруб сложен. Староверы только осину призновали. Древесина та правильно высушенная, тепло держит цепко, а вот прислонись к ней в бане горячей, не обожжешься, смолой не измажешься Бревна те мхом проложены, потому воздух в бане проточный, свежий, хоть и горячий, но для дыхания мягкий.

О пользе дерева и где его применять во благо здоровья, старообрядцы из поколения в поколения передавали. Старики веры старой поучали: «…Дерево оно как ни какой другой материал способствует превращению воды обыкновенной в „ЖИВУЮ“ ….а подношение любого напитка из глины, это что Земля и Небо…..Божество Жизни и Смерти…».

Оно и верно, свойство глины, вторая « Соль Земли» полезна для лечения, хранения пищи со времен исторических.

Вот почему в баньке Ефтея ёмкости для воды холодной, горячей, ковшики, иная утварь банная из кедра, липы да дуба.

Настил из лиственницы, что от влаги не преет не гнет, а «железеет» да крепчает. Не зря ведь вся Венеция на сваях лиственных, какой век устойчивость имеет.

Лежаки широкие, длинные, удобные для тела распаренного, вдоль стен прихожей расставлены. Под голову и ноги чурочки – вальки из осины навроде подушечек вытесаны, дерево то целебными свойствами богато если тело голое приложить.

Парная – здесь особый порядок, поверх бревен плашки осиновые в палец толщенной, но без гвоздя единого по бокам и потолку закреплены.

Полки широкие ( не путать со словом полочка ) в три уровня опять же из осины. Для устойчивости да крепости не гвоздем, а шпоном деревянным, чтоб не обжечься, скреплены.