Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

Осенью прошлого, 1718 года его величество Георг I хотел отправить Норриса в дальний вояж, послом к русскому царю. Лорд Бинг даже читал специальную инструкцию для Норриса, где, между прочим, было сказано, что если царь хочет хороших отношений с Англией, то он «без колебаний освободит герцогство Мекленбург, город и территорию Данцига и границы империи ото всех опасностей, отведя свои войска от этих мест к своим собственным владениям».

Отправка послом в Петербург с таким заданием командующего британским флотом на Балтике, конечно, выглядела бы угрозой «доброму брату» Пе­тру. Видимо, об этом вовремя подумали и спохвати­лись. Перед самым отъездом, когда Норрис ждал лишь личной аудиенции короля, все переменилось. Вместо него король решил послать к царю эту хитрую лисицу Джеффериса.

Старые моряки не спеша пили грог из высоких бо­калов. Их мысли были далеко на палубах кораблей флота его величества. Десятки кампаний провели они. Немало выиграли сражений. Испания, Фран­ция, Голландия, Дания…

Да, это сильные противники на морях, подчас до­стойные друзья — смотря по ситуации… Но Моско­вия, о которой они в молодости лишь понаслышке знали от некоторых купцов, откуда у нее вот так сра­зу, будто из ничего, появились корабли? Сильный флот могущественного Карла XII уступил. Как все это вдруг случилось?

Размышляя, Бинг неторопливо вел беседу:

— Царь Петр не тратил зря времени на верфях Лондона и Портсмута двадцать лет назад. — Лорд криво усмехнулся. — Но два десятка — не два столе­тия, корабли не растут, как шампиньоны.

Норрис задумчиво смотрел на фиолетово-огнен­ные мотыльки, трепетавшие из-под почерневших углей в камине. Вспоминая о чем-то далеком, он от­ветил:

— Четверть века тому назад мне довелось встре­тить в таверне Амстердама русского шкипера. По рас­сказам капитанов, это был превосходный моряк. Тог­да же, помню, наши негоцианты из Архангельска со­общили, что русские строят неплохие корабли.

Вспомните, сэр, вскоре там была разгромлена эскадра короля Карла.

— Ну и что же? — Бинг удивленно поднял брови.

— Видимо, русские готовились исподволь, но спо­ро, — продолжал Норрис. — Я слыхал, что еще в юно­сти царь Петр несколько лет строил корабли для це­лой флотилии на каком-то большом озере в Моско­вии. На тех кораблях были посеяны зерна, теперь московиты собирают неплохой урожай. — Норрис чуть наклонился вперед, взял бокал и повернулся к Бингу. — Мне запомнилось имя того амстердамско­го шкипера — Сенявин. И что вы думаете? Через двадцать лет в Копенгагене я встретил капитана одно­го из лучших кораблей. Его тоже звали Сенявин, и он как две капли воды был похож на амстердамского

шкипера.

— Это весьма занятно. — Бинг тоже взял бокал, пригубил грог, но с явным интересом слушал собесед­ника.

— Петр не просто царь, это большой человек и славный адмирал. Он сделал невозможное. Впервые я встречался с ним на Ревельском рейде. Он толковый моряк и прекрасный компаньон. Тогда он подарил мне на память свою персону с алмазами. — Норрис за­сопел, раскуривая прокопченную трубку, и закон­чил: — Два года назад на рейде Копенгагена мне дове­лось быть под его флагом с нашей эскадрой. Вместе с датчанами и голландцами мы добровольно пожела­ли видеть царя Петра флагманом соединенного флота. И мы не пожалели, сэр. Более семидесяти вымпелов линейных кораблей повел он к Борнхольму и далее. Добавьте сюда сотню конвоируемых транспортов, это уже не шутка. Смею уверить вас, сэр, мы не ошиб­лись. Царь Петр оказался отменным моряком и флаг­маном.

Георг Бинг повернулся к камину и, прищурив гла­за, спросил:

— Да, но русские крепко побили короля Карла под Полтавой, потом разгромили флот шведов у Гангута. Где здесь первопричина?

Норрис, немного помедлив, ответил:

— Царь Петр умеет находить умных помощни­ков. И потом, русские натуры несколько таинствен­ны. Это странные и не совсем понятные люди для нас… Но твердо знаю, — Норрис чуть наклонил голо­ву, — русские — храбрые офицеры и матросы. Мне

довелось их видеть не раз в деле.

— Я понимаю. — В неподвижных глазах Бинга отразились взметнувшиеся в камине огненные язы­ки. — У них железный характер.

— У короля Карла тоже был железный харак­тер, — отвечая, Норрис поморщился, — но не все так просто. Московия — загадочная страна, сэр.

За окнами опустились густые сумерки. Большой зал погрузился в полумрак. Неслышно вошел лакей, аккуратно положил в камин несколько поленьев, длинными щипцами слегка поворошил угли. Багро­вые блики заплясали по стенам, увешанными старин­ными гобеленами. Бинг перешел к официальной час­ти беседы.

— Однако, дорогой Джон, я пригласил вас перед отплытием на Балтику, чтобы поговорить именно о русских делах.

Бинг взял с камина небольшой конверт, пододви­нул свечу.

— Лорд Стенгоп передал мне секретное письмо от этой лисы Джеффериса из Петербурга. Вы знаете, его величество весьма недоволен ходом переговоров шве­дов с русскими на Аландах. Они идут не на пользу Британии.

Он развернул вынутый из конверта лист.

— Вот что советует Джефферис его величеству, послушайте:

«Если бы его величество признал нужным пре­рвать эти негоциации, то я подумал бы о проекте,который прервал переговоры эффективно, по край­ней мере на некоторое время. Нужно не что иное, кактолько послать один или два фрегата к месту кон­гресса и силой увезти прочь шведского уполномочен­ного… Датчане именно те люди, которых наиболееудобно пустить в ход для исполнения этого дела.Чтобы выполнить дело с большей безопасностью,судно может прикрыться русским морским флагом».

Бинг перевернул лист.

— Этот лис даже описал, как выглядит русский флаг, чтобы изготовить подложный. Послушайте ко­нец письма, самое интересное. «Если его величество сочтет нужным прервать переговоры… то москов­ ские уполномоченные также могут быть увезены

прочь и затем высажены на берег либо в Дании, либо в Копенгагене… а уж потом можно будет изобрести какое-нибудь извинение».

Бинг откинулся в кресле и спросил:

— Что вы скажете на это, Джон?

Норрис изумленно поднял брови:

— Сэр, Джефферис большая каналья, здесь пах­нет пиратскими делишками. — Он слегка улыбнул­ся. — Ему больше бы подошла роль шхипмана у Дрей­ка, чем посла в Петербурге.

— Наши взгляды почти совпадают, Джон. Мне удалось склонить виконта Таунсенда, и он убедил ко­роля не следовать совету этого авантюриста. Но, — го­лос лорда стал жестким, — царь Петр стал не в меру дерзок, доносит Джефферис. Он открыто объявил, что русский флот и флот великой Британии — два луч­ших флота в мире, то неслыханно, но при всем том

у русских уже двадцать восемь линейных кораблей и еще десять в постройке, это серьезная сила…