Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

С приходом весны обнажилась земля, растаял лед в Финском заливе. Природа сбрасывала зимнее по­крывало. Выявились и скрытые раньше замыслы ан­глийских политиков. Король Георг I заключил союз со Швецией против России. Тут же отшатнулись от России Пруссия и Дания, хмурился император в Ве­не, затаились в Варшаве.

— Проклятые обманщики, — чертыхался Петр, — ну, погоди, дайте срок.

Вместе с Апраксиным и генералом Михаилом Го­лицыным обсуждали план на лето. Зимой сорвался задуманный Петром поход казаков по льду Ботничес­кого залива к берегам Швеции. Зима выдалась теп­лая, лед оказался тонким.

— Нынче, адмирал, распоряжайся всем флотом самолично. Я буду на Котлине, займусь обороной. Ежели крайняя нужда, повести. Генеральная за­думка прежняя: держать шведов в страхе и на бере­гах. Ты, князь, — кивнул царь Голицыну, -пой­дешь на Аланды с галерами и войском. В море нерыскай. Ежели шведы посунутся, заманывай их в шхеры, абордируй. Ты у Гангута был, стреляный воробей.

Едва Ревельская бухта очистилась ото льда, на внешний рейд вытянулись семерка линейных ко­раблей и фрегат. Эскадра капитан-командора Гофа изготовилась для поиска к берегам Швеции. Апрак­син напомнил задачу командору:

— Пошли фрегат к проливам. Там ему крейсиро­вать. Завидит англичан, мигом к тебе, потом сюда эс­тафетой. Сам пройдешь от Борнхольма к северу, вдоль бережка. Присмотри пустынные бухты для сто­янки нашей эскадры. Всех швецких купцов осматри­вай. Ежели с пушками, бери в приз. Иноземцев осо­бенно не трогай, но заподозришь — проверяй. Выявишь ружья, пушки, порох — заарестуй. Остальное по инструкции. С Богом отправляйся!

Месяц кипел аврал в Ревеле. На входных мысах устанавливали дополнительные пушки, оставшиеся корабли заняли пристрелянные позиции. На случай высадки десанта небольшой гарнизон усилили мест­ными жителями, раздали им ружья.

В последний майский день у входа в Ревельскую бухту замаячили паруса англо-шведской эскадры, де­сятки вымпелов под командой Норриса. На юте анг­лийский флагман в подзорную трубу внимательно разглядывал бухту.

На входных мысах появились новые укрепления, на них, конечно, орудия. В глубине бухты правиль­ным полукругом замерли в ожидании боя корабли. Они наверняка распределили цели.

Вдали по берегу скакали вооруженные всадники, виднелись орудийные повозки. Несомненно, русские неплохо подготовились к встрече. Из глубины бухты к флагману направилась шлюпка.

На корме стоял парламентер, размахивая белым флагом.

Русский офицер доставил письмо адмирала Ап­раксина.

— «Зачем пришли? — недовольно выпятив губу, слушал перевод Норрис. — Такое ваше приближение к оборонам здешних мест принадлежащим, не инако, как за явный знак неприятства от нас принято быть может и мы принуждены будем в подлежащей осто­

рожности того себя содержать».

Английский адмирал посчитал ниже своего досто­инства отвечать русскому адмиралу:

— Передайте адмиралу, я буду сноситься только с царем.

Получив ответ, Апраксин возмутился:

— Не по чину берет Норрис. Письмо сие не распе­чатывать, вернуть автору.

В конце-концов англичанин сообщил, что при­слан, мол, посредничать в переговорах России со Швецией.

— Хорош посредничек, — ухмыльнулся Апрак­син, — прихватил тыщу пушек. Ответствуй, — кив­нул адъютанту. — Ежели король аглицкий желает го­сударю добра, пущай шлет посланника, хотя и самого Норриса, но с грамотой и без пушек, в Петербург.

Ответа Апраксин не дождался, ночью его разбудили:

— Над островом Нарген дым и огонь, неприятель снимается с якорей.

Спустя два часа паруса незваных гостей растаяли на западе в предрассветной дымке. «Союзники» сожг­ли на острове пустую избу и баню…

Оказалось, что Норрис поспешил к Стокгольму, там началась паника: русские казаки, посланные Го­лицыным, наводили ужас в окрестностях Умео…

Как ни надеялась Ульрика-Элеонора на подмогу Британии, а вышла для нее великая промашка.

Не помог и союзный договор с Англией, дальше обещаний англичане не пошли. На деле английская эскадра за два года не произвела ни одного орудийно­го залпа по русским кораблям…

Высокомерная Ульрика была уязвлена. Шведские берега подвергались то и дело безнаказанным дивер­сиям русских десантов. Перестрелка шведов с русски­ми гренадерами доносилась временами до окраин Стокгольма. Испытывать унижение, обращаться с просьбой о мире к русскому царю королева не поже­лала. Отреклась от престола. Предоставила это право своему супругу, гессенскому принцу Фридриху, в фе­врале 1720 года уступила ему престол Швеции.

Увенчав голову королевской короной, Фридрих I поначалу рьяно принялся наводить порядок, прежде всего на море.

— Сколько можно терпеть унижения от флота ца­ря Петра? — вопрошал он у флагманов Адмирал­тейств-коллегий. — Русские галеры беспрепятствен­но плавают в стокгольмских шхерах, высаживают на берег казаков, наводят ужас на горожан Стокгольма.

Шесть лет назад королевский флот опозорился у Ган-гута. Когда же вы сумеете дать отпор царю и наказать русских? Вам поможет эскадра короля Георга и воля Господа Бога!

Краснели полные физиономии адмиралов, они со­пели и переглядывались. Никогда еще королевская особа не выговаривала столь обидные слова шведским флагманам…

Обида обидой, но есть королевская воля. На этот раз выбор остановился на вице-адмирале Шебладе. Он самый опытный, знает повадки русских моряков, в прошлом у него есть свои старые счеты с ними. Ему и быть флагманом эскадры, стоять на защите берегов королевских от набегов русских варваров.

Весной 1720 года Петр вывел на Котлинский рейд пять новых, только что сошедших со стапелей линко­ров, провел ученья с ними, отработал артиллерийские стрельбы. После этого осмотрел укрепления на Кот-лине, остался доволен сделанным, объявил шаутбе-нахту Сиверсу краткий указ:

— Оборонять флот и сие место до последней силы и живота — наиглавнейшее дело.

Норрис больше не показывался у наших берегов, а шведы получили еще один предметный урок на море…

Голицын оставил у Аланд дозоры и все же, опаса­ясь эскадры Норриса, отстаивался в Гельсингфорсе. Петр узнал, что шведская эскадра «обижает» наши дозорные галеры.

«Посланные в разъезд от пребывавшего в Финлян­дии галерного флота наши три лодки, 28 июня встретив у Ламеланда, в аландских шхерах, три непри­ятельские галеры, воротились назад и при этом поте­ряли одну из своих лодок, ставшую на мель. По этому случаю, очень огорчившему Государя, Голицыну бы­ло приказано послать кого-нибудь к месту, где таким образом появились неприятели, и сделать над ним «поиск».

— Будет отстаиваться в гавани, — упрекнул Петр Голицына, — поднимай якоря, спеши к Аландам, на­добно шведов отвадить навсегда. Как договорились, завлекай в шхеры и азардируй. Не позабудь абордаж­ные лестницы.