Николай Рогаль - На восходе солнца

На следующий день начальник Арсенала, чисто выбритый, сияющий, сам пригласил членов заводского комитета.

— У меня, граждане, неприятное известие, — сообщил он отнюдь не печальным тоном. — Вопреки нашим надеждам, контракты с железной дорогой и пароходством подписать не удалось. Увы! Наши контрагенты не согласны. Теперь, надеюсь, вы видите, что я был прав, предлагая сократить объем работ.

Алиференко тревожно переглянулся с Мироном Сергеевичем.

— А в чем дело? Все как будто было договорено.

— Железная экономическая необходимость, — снисходительно и неопределенно пояснил Поморцев и предложил курить. Собеседники отказались. Тогда и он не стал зажигать папиросу и продолжал: — Калькуляция, расчет себестоимости и все такое прочее... Жаль, что вы смутно представляете себе это. Короче, им невыгодно сдавать заказ на сторону. Своя рубашка ближе к телу. Вообще ваша ошибка состоит в том, что вы предполагаете некую общность интересов. Кто-то протянет нам руку и вызволит из беды. И это в мире, где конкуренция движет всем! Ха-ха! По меньшей мере наивно...

— А не кажется вам, начальник, что теперь калькуляция другая нужна? — суровым тоном спросил Алиференко. — И чему вы, собственно, радуетесь?

— Я радуюсь? Да что вы! — Поморцев схватился за голову. — Боже! Опять политика! Политика... У меня от нее голова болит. В конце концов я не могу так работать. Я снимаю с себя ответственность.

В канун Нового года с утра небо заволокло тучами. Солнце показалось ненадолго и скрылось. В хехцирских горах шел снег, на город с амурской равнины надвигалась белесая мгла. Скоро на улицах закружились первые снежинки, затем снег повалил крупными хлопьями.

В это утро во Владивосток прибыл японский крейсер «Ивами», с вызывающей наглостью, без разрешения бросил якорь в бухте Золотой Рог на виду города, угрожая русской тихоокеанской твердыне пушками.

Демьянов докладывал Потапову о происшествиях в городе. Ходил он теперь в полувоенной форме: солдатской гимнастерке, брюках галифе, через плечо — наган с ремнем, с другого боку — потрепанная полевая сумка.

— Мы, к сожалению, опоздали. Грабители успели скрыться. В гостинице они назвали себя представителями милиции, пришли будто для обыска и проверки документов. Утром мои хлопцы вроде напали на след. Проследили двоих, похожих по описаниям. Один на углу Лисуновской улицы встретился с коммерсантом Хасимото, и оба пошли в японское консульство. А другой, — тут Демьянов поднял глаза и выразительно посмотрел на Потапова, — другой прямехонько отправился в Американский Красный Крест... Там где теперь концы искать?

— А не ошиблись твои люди, Демьян Иванович?

— Возможно, что ошиблись, я допускаю, — согласился Демьянов.

Оба не были удивлены тем, что преступники укрылись у иностранцев. Еще за месяц до прихода «Ивами» на рейде Золотого Рога стоял американский крейсер «Бруклин». Адмирал Найт вместе с владивостокскими буржуа учредил Дальневосточный русско-американский комитет и грозил прекращением американских поставок России, открыто призывал к борьбе с революцией. Неделю назад консульский корпус во Владивостоке в протесте против реквизиции продовольственных товаров у иностранных фирм нагло подчеркивал, что «местный рынок почти полностью зависит от заграничных источников снабжения». Господа консулы писали: «Если не учтете это, то товары, уже направленные по Владивосток, в том числе такие нужные, как обувь, подошвенная кожа, сало, будут задержаны и не будут доставлены...»

В кабинете прохладно; Потапов зябко поеживался. Демьянов снял с вешалки пальто и накинул ему на плечи.

— Ты, брат, храбриться храбрись, да гляди не свались! Экое поднялось на дворе, — сказал он.

Снег валил все сильнее. Постепенно разыгрался ветер. Вьюга за окном злилась, скулила по-собачьи и скреблась по стеклу мохнатыми лапами.

Демьянов рассказывал о предстоящем вскоре в Имане Войсковом круге уссурийских казаков.

Без стука ввалились запорошенные снегом Алиференко и Чагров.

— Ну и метет! Едва добрались... Добрый день, Михаил Юрьевич! Наследили вам, не обессудь, — сказал Чагров, пожимая руку Потапову, а затем Демьянову. — Зазнался, Дмитрий Иванович... как комиссаром выбрали, в Арсенал носу не кажешь.

— Да еще какой комиссар, прими во внимание! Как она, твоя должность, именуется? — смеясь, спросил Алиференко, пододвигая стул поближе к столу и опасливо косясь на его тонкие резные ножки.

— Должность обыкновенная. Комиссар по борьбе с пьянством и охране города.

— Вот-вот... по борьбе с пьянством. Эх, мне бы такую должность!

Тут все четверо разразились неудержимым хохотом.

— Смех-то смехом, а мы к тебе, Михаил Юрьевич, по серьезному делу. У нас крупная неприятность, — сказал Чагров.

Алиференко тоже принял озабоченный вид.

— Контракты с вами не хотят подписывать? Знаю. — Михаил Юрьевич посмотрел на арсенальцев. — Железнодорожники помогут вам, а вы могли бы взяться за ремонт вагонов. Это и будет началом той товарищеской взаимопомощи рабочих коллективов, которая поможет нам быстрее выпутаться из затруднений.

— Видать, там тоже саботажники сидят, — заметил Алиференко.

— Сидят, сидят. Был бы омут, а черти сыщутся. — Потапов принялся расспрашивать арсенальцев об их планах по загрузке предприятия местными заказами.

— Хорошее дело затеяли, товарищи! — одобрительно говорил он. — Будете ремонтировать вагонные скаты, судовые механизмы, делать костыли, бочки. Все это необходимо позарез. В большом хозяйстве и гвоздик сгодится. Но я просил бы вас подумать, чем может Арсенал помочь деревне? Крестьянский инвентарь вконец износился. Сделать сотню-другую лемехов к плугам, изготовить зубья для борон, отлить шестеренки для конных приводов к молотилкам — как это было бы кстати.

— Михаил Юрьевич, а если мы скомплектуем бригады — кузнец, слесарь, столяр — да пошлем в ближайшие волости? — предложил Чагров.

— Превосходно! И то и другое... Бригады и лемеха к плугам, — весело заключил Потапов.

...Зимний день короток, за окном начало темнеть.

Ветер где-то порвал провода. Прекратилась подача тока. Алеша Дронов сбегал в дежурку, чтобы заправить лампу керосином.

Михаил Юрьевич думал об ушедших арсенальцах. За сложное и трудное дело приходится браться им. А разве менее сложна задача привести в порядок разоренное войной и хищничеством капиталистов народное хозяйство края?

На громадном пространстве Восточной России, от холодного Берингова пролива на севере до залива Посьет, у границы Кореи, хозяйничали иностранные фирмы: американские, английские, немецкие, японские, бельгийские, шведские... «Олаф и Свенсон», «Денни, Мотт и Диксон», «Маккормик», «Стандарт ойль», «Р. Мартенс и К°», «Кунст и Альберс», «Судзуки»... Наживались, богатели, жирели, грабя, хапая, хватая русское добро. Они уцепились за эту землю и готовы залить ее кровью, лишь бы не поступиться своими прибылями.