Ирина Измайлова - Робин Гуд

– Так ведь ясно было, что если ваш братец, разрази его нелегкая, направился в этот монастырь, то его здесь и накроют! – ответил Седой Волк, тоже подъезжая к королю и вытирая краем гамбезона лезвие меча: топор гиганта остался в руинах осадной башни, поэтому он поднял меч кого-то из убитых воинов. – А сказали мне это в замке принца: у него еще хватило ума советоваться со своей охраной, где лучше укрыться, если не успеет доехать до бостонского порта… Ясное дело, не успел: наши вечные друзья тамплиеры готовились к этому дню – вон, какую свору собрали, чтобы натравить на своего обидчика!

– Нас обманули, ваше величество! – завопил посреди толпы кто-то из городских старост. – Нам сказали, что вы погибли, а принц Джон собирается бежать, захватив государственную казну!

– Ну, до казны он не добрался! – усмехнулся Седой Волк. – Ее-то наша королева успела надежно спрятать. Утащил их высочество только ларчик самой королевы, но и в ларчике были уже не драгоценности.

– А по мне то, что там было, лучше золота и камушков! – несмело подал голос Малыш Джон и с довольным видом потряс висевшим у его пояса толстым кошельком. Он давно никого не грабил, и в кошельке, вместе с парой медяков, было несколько горстей каштанов.

Король осматривал толпу, ряды воинов, поле, с раскиданными по нему телами, разбросанным оружием, и его лицо становилось все печальнее.

– Я два года был в плену, – произнес он не слишком громко, но его вновь все услышали, потому что теперь над равниной повисла тишина. – Враги Господа Нашего, «братья Грааля» и их пособники тамплиеры хотели сделать меня главным в своей жуткой мистерии – принести в жертву сатане, чтобы кровью помазанника Божия умилостивить Зверя и дать ему огромную силу. Мои верные друзья, один из которых вот этот богатырь-рыцарь, помешали планам врагов. Я вернулся в Англию с одной лишь мыслью – установить здесь мир, защищать народ моей страны и служить ему, как я это делал прежде. И вот я приезжаю и застаю кровавую смуту.

– Нас обманули! Обманули! – взвились еще несколько голосов.

– Мне уже все известно. – Ричард говорил, и его голос все более и более креп. – Восстание в Лондоне утихло сразу, как только там увидели короля, и я дал слово, что никого из тех, кто поверил чужой лжи, карать не буду. Наказание ждет лишь того, кто сознательно лгал. Узнав, что Седрик Сеймур поехал в Уорвикшир – спасать моего брата и его преосвященство епископа, главного врага тамплиеров, я поспешил за Седриком – в Лондоне теперь разберутся и без меня – там остались королева и преданные мне рыцари. Здесь я тоже увидел безумие, кровь и смуту. Но хочу повторить ту же клятву: те, кто пришли сюда, поверив лжи и поддавшись смятению, наказаны не будут!

Ричарда поняли все. Прежде он почти не говорил по-английски, однако понемногу выучил этот язык, и сейчас его речь звучала лишь с некоторым франкским акцентом, но без запинки.

– Слава королю! Да здравствует Ричард! – загремела уже вся равнина.

Кричали даже некоторые из наемников тамплиеров, которым ничего не оставалось делать, как разоружиться и сдаться дружине шерифа, не то толпа просто разорвала бы их на части.

– Вас, мессир, – вновь обернулся Львиное Сердце к Веллендеру, – я награжу особо. Мне и раньше немало говорили о вашей отваге и преданности, теперь вы сделали для своего короля не меньше, чем его ближайшие друзья!

– Но это моя служба! – воскликнул Эдвин.

– А куда это вы смотрите? – король вдруг проследил взгляд шерифа, давно уже направленный куда-то в сторону. – Что-то волнует вас больше нашей встречи?

– Меня… Нет! Ваше величество, просто я понял, каким образом получил нежданную подмогу в решающий момент битвы. Хотя и сейчас не все складывается…

Сэр Эдвин смотрел на живописную группу разбойников, спешившихся поблизости от короля (на него всем очень хотелось посмотреть). Среди них выделялись две фигуры, которые никак не вязались ни с полем битвы, ни с окровавленной одеждой воинов. Это были женщины, вернее две девушки. Красотку Мэри Веллендер видел впервые, но не она привлекла его внимание. Рядом с нею стояла Изабель Келли и не только не пряталась, но, заметив, что шериф на нее смотрит, имела наглость еще и помахать ему рукой!

– Девы-воительницы! – рассмеялся Львиное Сердце, поняв, наконец, что так смутило шерифа. – Я бы удивился, но приходится к этому привыкать. Моя матушка стреляет из арбалета и ездит верхом не хуже меня, а у одного из моих друзей-рыцарей был мальчик-оруженосец, который оказался девушкой и стал его женой! Мессир Веллендер, которая из этих красавиц ваша «оруженосица»?

– Я с ней сам разберусь! – Эдвину очень хотелось разозлиться, однако ничего не получалось.

– Простите ее! – осмелев, крикнул кто-то из разбойников. – Она же вам хотела помочь. Нас же вы прощаете!

– А я еще ничего на этот счет не решал!

Вот теперь он обозлился. Молчали бы уже!

В это самое время стоявший чуть в стороне Робин, ни слова не говоря, вскочил в седло и пустился вскачь, Те, кто оставались верхом, тотчас поняли, что произошло: на равнине, уже достаточно далеко, мелькал белый плащ с алым крестом. Всадник стремительно удалялся.

– Стой, негодяй! – Робин изо всех сил понукал коня. – Стой, самозванец, убийца, стой!

Но «дядюшка», а Гуд не сомневался, что преследует именно его, разумеется, не думал останавливаться. Вот он уже у самого леса, сейчас его скроют деревья, и тогда…

Робин натянул поводья, сдернул с плеча лук. Наложив стрелу, заставил дыхание успокоиться и отпустил тетиву. Конь взвился на дыбы, а всадник, не вскрикнув, рухнул с седла.

С чувством непонятной обиды, Робин подъехал к упавшему и спешился. Не так ему хотелось убить этого человека! Если бы это был поединок, если бы смотреть в лицо негодяю, чья ложь когда-то опрокинула и смяла всю его жизнь! А так…

Пинком ноги он перевернул тело. И задохнулся от ярости. Перед ним лежал вовсе не «брат Винсент»! Только теперь Гуд вспомнил, что плащи тамплиеров были и на некоторых других командирах наемников…

«Дядюшка» опять его обманул!

– Так кто же из вас двоих все-таки граф Лестер? – спросил король.

Не менее получаса он терпеливо выслушивал рассказ обоих братьев обо всем, что с ними произошло, лишь изредка прерывая говоривших вопросами. Правда, к расспросам Ричард приступил лишь после того, как закончилась монастырская трапеза, приготовленная монахами, ради такого необыкновенного случая, если не с роскошью, то с особой щедростью. На длинном столе красовались печеная рыба (улов накануне, будто нарочно, оказался на редкость богатым), репа и бобы, приготовленные с особым соусом, сделавшим простое деревенское блюдо поистине великолепным, фрукты, мед с растолченными в нем орехами, вкуснейший хлеб, только что вынутый из печи, а потому обжигавший пальцы, и, наконец, – прекрасное монастырское вино двадцатилетней выдержки, хранимое специально для самых редких случаев. Ричард, конечно, спешил назад, в Лондон, однако и он был не железный – сумасшедшая скачка от столицы до Уорвика, и дальше, к осажденному монастырю, да и предшествовавшая этому долгая дорога из Австрийского герцогства к берегам Англии, конечно, утомили короля. К тому же, он любил епископа Антония и не смог отказать тому в просьбе отпраздновать с братией счастливое избавление от страшной опасности.