Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

— Хорошо, — ответил Масато. «А что…

— Тише, — прервал его Масамунэ. «Опять сверчок. Давай дослушаем песню до конца, это так трогательно».

Тео оглядела большую, ухоженную купальню и весело сказала девочкам: «Смотрите, как тут красиво! Это личная купальня семьи даймё, он нам разрешил ей пользоваться».

Марта заворожено подошла к большому источнику, который, казалось, бил прямо из деревянного пола. «Тут даже лестница есть, чтобы спускаться, мамочка!». Девочка принюхалась и улыбнулась: «Очень приятно пахнет».

— Говорят, эта вода полезна для тела, — Тео разделась и, свернув косы, сколола их серебряными, украшенными жемчугом шпильками. «Белла, тебе помочь?»

— Я сама, — пробормотала девочка, и, подняв голову, застыла: «Смотрите, тут крыша раздвинута. За нами никто не подглядит?»

— Никто, — усмехнулась Тео и, шлепнув дочь пониже спины, подтолкнула ее: «Давай, спускайся. Представляете, зимой тут можно купаться в теплой воде, а сверху будет падать снег».

— Снег, — протянула Белла. «Хоть бы посмотреть на него, один раз. Ой, водичка прямо горячая!»

— Ну и плавайте на здоровье, тут места много, — Тео села на краю, опустив ноги в воду и вдруг вспомнила, как они с сестрами купались в подмосковной. «Увижу ли их когда-нибудь? — подумала она. «Ворон сказал, что живы все». Она посмотрела на темную голову Беллы и заставила себя, глубоко вздохнув, не вспоминать об ее отце.

— Никого больше нет, — горько подумала Тео. «Ни Волка, ни Степана, и Ник погиб, теперь только сама, никто не поможет. Ну что ж, придется, как видно, с ним доживать».

— А где Дэниел, мамочка? — спросила Марта, подплыв к ней.

Тео очнулась и вздрогнула. «В мужской купальне, милая, с охраной».

— А тут жена даймё купается? — девочка взглянула на мать.

— Жены, — усмехнулась Тео. «У него их несколько».

— Так разве можно? — удивилась девочка. «Хотя да, мне в Картахене Мария-Фернанда, ну, дочка коменданта порта, ты помнишь ее, рассказывала, — у ее папы есть еще три индейские жены».

— Так нельзя, — сухо ответила Тео. «Это грех, и очень плохо так поступать. Наш папа никогда так делать не будет».

— Я бы хотела стать женой даймё, — перевернувшись на спину, заявила Марта. «Он красивый, хоть у него и одного глаза нет».

Тео посмотрела на темные соски, маленькую, смуглую грудь дочери, и подумала: «Ну, хоть кровей нет пока, и на том спасибо».

— Он не христианин, старше тебя на двадцать лет… — начала женщина.

— Папа тебя тоже старше почти на двадцать лет, — дерзко заявила Марта. «И что?»

— И ничего, — рассмеялась женщина. «Вернемся в Новый Свет, и обвенчаешься с каким-нибудь человеком из хорошей семьи, с идальго».

Марта презрительно выпятила губу. «Я индианка, ни один идальго на меня и смотреть не станет. Так что лучше, — она ловко нырнула, и тут же опять оказалась на поверхности, — мне остаться здесь. У меня будет много кимоно, и я целый день буду играть на лютне, вот!»

— Как будто сейчас ты что-то другое делаешь, — мать смешливо пригладила ей волосы.

Масато ловко взобрался на крышу купальни, и, прижавшись к деревянным, нагретым солнцем планкам, взглянул вниз.

«Ты там проверь, — велел даймё, — чтобы все были без изъяна. Нельзя судить по одному лицу, надо всегда оценить тело. Жена — это другое, женятся не на красоте, а на связях и деньгах, а наложница должна, прежде всего, быть привлекательной, иначе, зачем она нужна? — Масамунэ-сан улыбнулся. «Ну, впрочем, ты и сам знаешь, зря, что ли, Воробышка при себе держишь?»

Он увидел смуглую, высокую грудь с вишневыми сосками, темные, шелковистые, собранные на затылке волосы, медвежий клык, что висел рядом с золотым крестом, на стройной шее, и замер. Он помнил это тело до его последнего уголка. Первые несколько лет Масато снилась жена — почти каждую ночь, мучительно. Даже не открывая глаз, он находил рядом Сузуми-сан, и, обнимая ее, представлял себе Федосью — ту, какой она была на берегу океана, жизнь назад.

Масато стиснул зубы, и, спустившись вниз, пошел к мужской купальне. Там все было проще — он прошел за ширмы и увидел мальчика. Подросток сидел на краю источника, и, смеясь, показывая на воду, объяснял что-то на пальцах охраннику даймё.

«Четырнадцать лет, — подумал Масато. «Да, как раз в сентябре ему будет. Господи, как на меня похож, только волосы темнее немного. И плечи уже широкие, высокий мальчик, какой».

Он вспомнил, как учил Данилку ходить, и, сжав пальцами рукоятку меча, услышал ленивый голос даймё: «А сына их надо будет убить. Я бы взял его к себе в охрану, он сильный мальчик, сообразительный, но наверняка захочет отомстить за семью. Зачем нам лишние трудности?»

«Незачем», — согласился Масато.

Он еле слышно вздохнул, и, найдя свою лошадь, привязанную на лесной поляне, стал спускаться по неприметной тропинке вниз, в долину.

Воробышек, что-то напевая, возилась над очагом.

— Масато-сан! — она застыла с деревянной лопаточкой для риса в руках, и тут же, покраснев, поклонилась. «Простите, я не ждала увидеть вас днем, у меня не убрано…»

— Ничего, — ласково сказал Масато. «Принеси мне, пожалуйста, белое кимоно и перо с чернильницей, я буду у себя».

Он оглядел чистую, пустую комнату — от золотистых татами пахло свежестью, в нише на стене висел свиток с красиво выписанными строками Сайгё.

— прочитал Масато и вздохнул: «Даже как-то неудобно писать свое теперь, но положено».

Он проверил свой танто — короткий кинжал, и вдруг усмехнулся: «Вообще-то нужен этот, кайсяку, который голову отрубает, но нет — это только в случае поражения на поле боя. Так как у меня — надо одному. Что там даймё рассказывал — сначала продольный разрез, потом поперечный — это если я недоволен решением господина или не согласен с ним. А я не согласен. Ну что ж, — он почти нежно положил кинжал на деревянный поднос, — придется потерпеть».

— Переодень меня, пожалуйста, — попросил он Воробышка, что стояла, низко склонившись, на пороге.

Она, закусив губу, отвернув лицо, сняла с него будничное, темное кимоно, и сказала:

«Масато-сан…».

«Так, — он вспомнил, — купался я с утра, а есть я не хочу. Ну, все в порядке». Масато почувствовал, как женщина сдерживает слезы, и тихо попросил: «Ну, не надо. Выслушай меня».

Он быстро написал послание даймё и подумал: «Ну, о ней Масамунэ-сан позаботится, тут можно не беспокоиться».

— Так, — сказал он, сворачивая бумагу, — если даймё захочет, он возьмет тебя в наложницы, а если не захочет — я тебе оставил деньги, ты можешь выйти замуж, ну или, — он смешливо пожал плечами, — в общем, они твои».