Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

— Видите ли, дон Диего, — его высокопреосвященство вздохнул, — город у нас маленький, люди на виду. Например, ваша жена. Женщина красивая, сами понимаете, на нее обращают внимание. Например, на то, что она два раза в месяц ездит в Кальяо. Одна.

— У нее там подруги, — сглотнув, ответил Мендес. «Ну, или любовник, я не знаю, наш брак, — он покраснел, — уже давно только формальность».

— Ах, вот так, — задумчиво протянул архиепископ. «Индейцев — не тех, что приняли учение нашей святой церкви, а тех, что так и упорствуют в своих заблуждениях, она тоже навещает.

Не иначе, как и там подруг завела».

— Она собирает травы в горах. Для снадобий, — тихо ответил Мендес.

— Отец Джованни, — повернулся к нему архиепископ, — у нас ведь есть дыба?

— Есть, — глядя прямо в глаза Мендесу, ответил священник.

— Не надо, нет, — Мендес распростерся на полу. «Она передает сведения англичанам, о серебре, о караванах, что идут с рудников. Я все расскажу — только я здесь не при, чем, это все она!»

«Был бы у меня под рукой пистолет», — злобно подумал Джованни. «Господи, ну кто же знал, что он обернется такой мразью».

Мануэла открыла дверь солдатам, и отступила в прохладную тишину комнаты.

Эстер подняла голову и спокойно сказала: «Милый, ты допиши вот эту строчку, со слогами, а потом мне придется уйти».

— Надолго? — озабоченно спросил Хосе и окунул перо в чернильницу.

— Боюсь, что да, — вздохнула Эстер, и, поднявшись, сказала: «Вы позволите мне взять кое-какие вещи?»

— Конечно, сеньора, — офицер поклонился и вдруг покраснел: «Простите, нам предписано обыскать ваш дом».

— Обыскивайте, — пожала плечами женщина, и, даже не посмотрев в сторону Мануэлы, вышла из кухни.

— Мама, — в наступившем молчании голос Хосе казался особенно нежным, словно пение птицы, — а кто теперь будет со мной заниматься?»

— Вот и все, что я знаю, — Мендес стер с лица слезы и вдруг сказал: «Но я же во всем признался, ваше высокопреосвященство, я виноват, я готов понести наказание, только, пожалуйста, издайте мою книгу. Это же большой труд, я долго его готовил!»

— Вот, значит, оно как, вы готовы понести наказание, — архиепископ усмехнулся. «Ну что, дон Фернандо, — он обернулся к вице-губернатору, — я надеюсь, мы с вами не будем соперничать за то, на долю кого выпадет казнить нашу добрую сеньору Эстеллу? Все-таки святая церковь обязана обращать грешников, а вам, наверное, все равно — задушат ее, или отрубят ей голову.

— Я бы хотел более подробно поговорить с ней о Кальяо, — ответил вице-губернатор, и вдруг, глядя в окно, сказал: «Какой прекрасный сегодня день, святые отцы! Прямо не верится, что скоро зима!».

Архиепископ встал, — трибунал тут же поднялся, и, не смотря на Давида, который сидел, опустив голову в руки, закрыв лицо, на скамье, подошел к дону Фернандо.

— Действительно, — проговорил священник, — солнце, словно летнее. Такое теплое!

В наступившей тишине было слышно, как щебечут птицы на серых камнях площади, и кашляет дон Родриго, сидящий, как всегда, в тени колонны, у собора.

«А у него кашель стал слабее, — вдруг подумал Давид. «Хорошее это снадобье, Эстер отлично его составила».

Он внезапно разрыдался, — глубоко, горько, и отец Альфонсо, оглянувшись на архиепископа, подал Мендесу стакан воды. Тот жадно выпил.

— Думаю, — тихо, не поворачиваясь, сказал дон Фернандо, — мы можем применить к нему снисхождение. Ну, скажем, ограничиться церковным покаянием. Все-таки он прекрасный врач, другого такого мы не найдем. Ваша подагра, мои простуды…

— Ваша дочь, — усмехнулся архиепископ. «Ладно, дон Фернандо, я, хоть и не отец, но вас понимаю. К тому же теперь он будет ходить по струнке — мы сможем его использовать для того, чтобы следить за настроениями студентов. Он сам будет бегать к нам с доносами — каждую неделю».

— Вот что, дон Диего, — сухо, вернувшись за стол, сказал архиепископ, — мера вашего наказания будет определена позднее. Сейчас идите с господином вице-губернатором, мы еще встретимся».

— Я прошу вас, — Мендес опять заплакал, — только не надо меня пытать. Я все сказал!

— Уведите его, дон Фернандо! — махнул рукой архиепископ. «Она тут?» — наклонился он к секретарю.

Тот кивнул.

— Трибунал вызывает сеньору Эстеллу Мендес, — раздалось под сводами зала, и она встала на пороге — маленькая, хрупкая, с высоко вздернутым подбородком.

— Эстелла! — Мендес, было, рванулся, к ней, но женщина, даже не обращая на него внимания, прошла к столу и сказала, глядя на архиепископа: «К вашим услугам, святые отцы».

— Выпейте воды, — дон Фернандо провел Мендеса в свой кабинет — здание колониальной администрации и архиепископский дворец соединялись галереей.

Мендес отставил кубок и опять расплакался: «Боже, я даже не думал, не подозревал…»

— Это вам урок на будущее, дон Диего, — вздохнул вице-губернатор. «Из университета, мы вас, конечно, выгоним, да и кто станет ходить к врачу, которого подозревают в связях с еретиками и шпионаже в пользу английских собак. Тем более к тому, кого били кнутом на глазах у всего города, — дон Фернандо усмехнулся.

— После такого вам одна дорога — на серебряные рудники. Там, правда, индейцы и те — после шести месяцев умирают, а вы человек слабый, не чета, им.

— Но что, же мне делать, дон Фернандо, — Мендес сцепил трясущиеся пальцы. «Я не смогу, не смогу…»

— Есть, конечно, возможность, ограничиться одним церковным покаянием, — задумчиво сказал вице-губернатор, рассматривая багровый закат в окне. «Я даже, пожалуй, могу устроить так, чтобы оно было, ну, скажем, частным — нет нужды вас позорить перед людьми, заставляя обривать голову и надевать власяницу».

— Что мне для этого надо сделать? — Мендес хотел, было, встать на колени, но вице-губернатор поморщился: «Право, дон Диего, ну вы все же мужчина, кабальеро, так сказать. А сделать надо будет небольшую, и, смею надеяться, для вас приятную вещь, — вице-губернатор рассмеялся.

— Конечно, — выслушав его, Мендес горячо закивал головой. «Она очень милая девушка, и для меня это — огромная честь, ваша светлость».

— Я пока не вице-король Перу, — рассмеялся дон Фернандо, — тем более, что мы с вами скоро станем родственниками.

Мендес жалко, испуганно улыбнулся, и вице-губернатор холодно подумал: «Ну, с этим хлопот не будет. Правильно сказал его высокопреосвященство — станет по струнке ходить.

Каталина будет им вертеть, так, как захочет».

— Только вот, — дон Фернандо нахмурился, — у вас, как я понимаю, есть эта индианка. И ребенок у нее уже один…

Мендес вспомнил темные, пытливые глаза Хосе, его шепот: «Папа, ты у меня самый лучший!», и, сглотнув, облизав губы, ответил: «Считайте, что их уже нет, ваша светлость».