Степан Суздальцев - Угрюмое гостеприимство Петербурга

Он, черт возьми, мой родной сын!

Умереть ради друга — благородно.

Пожертвовать своим единственным ребенком ради чести друга — глупо, хоть и отдает романтикой. Но романтика эта уже изрядно покрыта плесенью!

Если Ричарда обругают, а это рано или поздно произойдет, Петр Андреевич вступится за него.

Но он не военный, он почти не умеет стрелять. И он погибнет на этой дуэли.

Мой сын погибнет из-за того, что мой друг не нашел в себе мужества рассказать своему отпрыску тайну его рождения.

Да я в пыль сотру и герцога, и всю Британию!»

Андрей Петрович был в ярости.

Но он понимал, что сам во многом виноват в этой истории. Ведь это он потребовал от сына уберечь Ричарда от дуэли.

Ради дружбы, ради былых обещаний — старый князь презрительно улыбнулся.

«Похоже, годы берут свое, — подумал он, — у меня совсем помутился рассудок.

Я старый дурак, раз позволил себе толкнуть моего единственного ребенка на дуэль ради спасения репутации человека, который не больно-то ей дорожит.

Женившись на „Хелен Смит, девушке из народа“, Уолтер не думал о своей репутации. Он думал лишь о собственных чувствах.

А мои чувства, чувства отца, — это почему-то в расчет не идет».

— Довольно, Уолтер, — мрачно произнес старый князь. — Пора признаться в своих грехах и покаяться. Не должны другие расплачиваться за них кровью.

Он сел за стол и начал писать письмо, адресованное герцогу Глостеру.

Кончив, он перечитал его и запечатал.

Андрей Петрович уже хотел кликнуть Луку, но снова задумался.

А ведь он-то виноват не меньше самого герцога. Ведь это он скрыл правду от петербургского света. Он столько лет хранил в тайне эту историю. И теперь, когда истина стала известна всем, он винит во всем своего друга.

А пострадает-то Ричард. Бедный мальчик, он ведь ни в чем не виноват. Его не спрашивали, хочет ли он родиться на свет от этих родителей. Его вообще не спрашивали, хочет ли он родиться. Он благородный и образованный юноша. И, как любой другой в его возрасте, он влюбился. Но, как назло, влюбился в дочь злейшего врага своего отца.

«И ведь это я, — думалось князю, — потворствовал Ричарду. Это я привез его в Москву и после пришел с ним в гости к Марье Алексеевне. Это я способствовал развитию их любви, любви, которая не может закончиться удачно… закончиться. — Князь снова улыбнулся. — Все дело в том, что эта любовь закончится. Иначе история повторится.

Однако не слишком ли поздно я пытаюсь все исправить? Ричард уже влюблен.

Нет, слишком поздно будет, когда я буду стоять над гробом своего сына. Я не могу этого допустить».

Князь убрал письмо для герцога Глостера в конверт, прижег его сургучом и приложил фамильной гербовой печатью. На фамильном гербе когда-то доблестного воинского рода был изображен волк. Это животное олицетворяло всю сущность Суздальского нрава.

Волк — это тихий обитатель русского леса, живущий по законам леса и свято охраняющий эти законы. Каждый охотник знает, что волк, если он сыт, никогда не причинит вреда человеку. Но спаси Господь того безумца, который посмеет посягнуть на священное волчье логово, ибо ни ружья, ни храбрость, ни сам дьявол его не спасут.

Пришел декабрь, и зима наконец-то получила законное право пронзить морозом и ледяным ветром русскую столицу.

В то утро княжна Мария Михайловна Ланевская сидела в гостиной совсем одна и писала портрет Петра Андреевича Суздальского — она уже в тысячный раз писала его и всякий раз выбрасывала, сделав последний штрих.

В дверь кто-то осторожно постучал.

— Oui, — произнесла Мария ровным, спокойным голосом.

Кто-то с той стороны неспешно начал опускать ручку, точь-в-точь как это делал молодой Суздальский, и Мария с надеждой подумала: «Ах, если бы это был Петр Андреевич!» Княжна представила себе, как он войдет и посмотрит на нее, как всегда, спокойно и слегка насмешливо. Она поздоровается с ним, однако он ей не ответит, но будет стоять с серьезным видом, как в тот, последний раз. Она предложит ему присесть, он согласится, сядет, но тут же вскочит и наконец заговорит. Он конечно же скажет ей: «Мария, я был ослом! Нет, хуже, я был слепым безумцем». Она, не отвечая, будет продолжать писать его портрет. Он снова сядет. А она с любовью закончит картину и влюбленным взглядом посмотрит на него. «Что вы рисуете, ma chère?» — спросит он. Она промолчит. Тогда князь встанет и обойдет ее кресло сзади, чтобы увидеть рисунок. И, увидев, он непременно бросится к ее ногам, умоляя простить и стать его женой.

Дверь открылась.

Какая жалость, что на пороге оказался Балашов.

— Роман Александрович, — произнесла Мария и поспешила спрятать рисунок, — вы, вероятно, chez mon père mais il est parti а le palace d’hier. [68] К моему отцу, но он уехал в Зимний дворец ( фр. ).

— Marie, — покачал головой Роман, — je suis très heureux que vous etes ici, la seul. [69] Мария, я рад, что здесь вы, одна ( фр. ).

— Pour qoi? [70] Почему? ( фр. )

— Parce que… — Роман запнулся. Он взглянул в ясные зеленые глаза княжны, которые смотрели на него приветливо и гостеприимно. Мария была рада визиту Балашова, ведь он был лучшим другом Суздальского. — Parce que j’ai voulu de vous voir. [71] Потому что… потому что я хотел увидеть вас ( фр. ).

— Moi? [72] Меня? ( фр. ) — слегка удивилась княжна.

— Oui, Marie [73] Да, Мария ( фр. ). . — Балашов едва не сказал, что он был бы готов видеть ее каждый день, однако понимал всю неприличность подобного заявления.

Говоря по совести, Роман не слишком понимал, зачем он пришел. Конечно, в свете последних событий он, страстно влюбленный в Марию, обрел давным-давно угасшую в потаенных уголках его сердца надежду. Однако не мог же он в самом деле напрямую говорить об этом княжне, которая страдала из-за разрыва с Петром Андреевичем, лучшим другом Романа.

— Mais pour qoi? [74] Но почему? ( фр. ) — произнесла она в непонимании.

— Pardonez-moi, Marie, — в смятении отвечал Роман, — je dois de partir. [75] Простите меня, Мария… я должен идти ( фр. ).

Роман поспешил ретироваться.

«Зачем он приходил? — в недоумении думала Мария. — Он сказал, что хотел видеть меня . Mais por qoi? И отчего после этого законного вопроса он ушел?»

В отличие от своей младшей сестры, Мария была девушкой проницательной.

«Так, стало быть, он в меня влюблен! — Осознание этого нельзя сказать чтобы было княжне неприятно, однако преизрядно ее сконфузило. — Так вот почему Петр Андреевич отступился от меня! Роман его лучший друг — и князь не мог сделать его несчастным… он пожертвовал своей любовью, нашим счастьем ради Романа…»

В глубине души Мария понимала, что, если бы Петр Андреевич любил ее по-настоящему, он непременно женился бы на ней. Однако нельзя корить восемнадцатилетнюю девушку — да к тому же влюбленную — за то, что она идеализирует своего кумира. И потому мы простим Марии ее заблуждение, что при разрыве Петр Андреевич поступил самоотверженно и благородно — за что она еще сильнее стала его любить.