Дмитрий Мережковский - Бремя власти: Перекрестки истории

Скарятин.А знаете, господа, у княгини Голицыной три обезьянки: когда один самец да самочка амурятся, то другой смотрит на них, и представьте себе, тоже…

Говорит на ухо.

Титов.Удивительно!

Трое – у закусочного стола.

Первый.Последняя цена – полтораста.

Второй.Хочешь сто?

Первый.Что вы, сударь, Бога побойтесь! Хотя и крепостная, а все равно, что барышня. Шестнадцать лет, настоящий розанчик. Стирать и шить умеет.

Второй.Сто двадцать – и больше ни копейки.

Первый.Ну, черт с вами, – по рукам. Уж очень деньги нужны: в пух проигрался.

Третий.Так-то вот и у нас в полку штабс-капитан Раздиришин все, бывало, малолетних девок покупал и столько он их перепортил, страсть!

Трое – у печки.

Первый.Все люди из рук природы выходят совершенно равными, как сказал господин Мабли. [35]

Второй.В природе, сударь, нет равенства: и на дереве лист к листу не приходится.

Третий.Равенство есть чудовище, которое хочет быть королем.

Первый.Неужели вы, господа, не разумеете, что политическая вольность нации…

Второй.Вольность? Что такое вольность? Обманчивый есть шум и дым пустой.

Мансуров.Все прах, все тлен, все тень: умрем, и ничего не останется!

Третий.Vous avez le vin triste, monsieur! [36]

Шеншин.Ах ты, птенец, птенец! И как тебя сюда затащили?

Гарданов.Из трактира Демута, дяденька, за компанию. Пили там – все такие славные ребята. «Поедем, говорят, Вася, к Талызину». Вот я и поехал.

Шеншин.Ну, куда же тебе в этакое дело, мальчик ты маленький?

Гарданов.Какой же я маленький, помилуйте, мне скоро двадцать лет. Вчера предложение сделал – стишок сочинил, хотите, скажу? Только на ушко, чтоб никто не слышал.

Ефимович.По исчислению господина Юнга Штиллинга, [37]кончина мира произойдет через тридцать пять лет.

Татаринов.Ого! Да вы, сударь, фармазон, что ли?

Ефимович.Мы – священники, перст Горусов [38]на устах держащие и книги таинств хранящие.

Татаринов (тихо) . Просто – мошенники: в мутной воде рыбу ловят.

Ефимович.Наша наука в эдеме еще открылась.

Титов.Удивительно!

Ефимович.А известно ли вам, государи мои, что по системе Канта…

Скарятин.Это еще что за Кант?

Ефимович.Немецкий филозóф.

Филатов.Немец обезьяну выдумал!

Скарятин.А я вам говорю, братцы, у княгини Голицыной три обезьянки: когда самец и самочка…

Клокачев.Как же, знаю, знаю господина Канта – в Кенигсберге видел: старичок беленький да нежненький, точно пуховочка – все по одной аллее ходит взад и вперед, как маятник – говорит скоро и невразумительно.

Ефимович.Ну, так вот, государи мои, по системе Кантовой – Божество неприступно есть для человеческого разума…

Татаринов.А слышали, господа, намедни, в Гостином дворе, подпоручик Фомкин доказал публично, как дважды два четыре, что никакого Бога нет?

Титов.Удивительно!

Талызин.Господа, господа, нам нужно о деле, а мы черт не знает о чем!

Мансуров.Какие дела! Умрем – и ничего не останется: все прах, все тлен, все тень.

Долгорукий (поет) .

Скарятин.А я тебе говорю, есть Бог!

Татаринов.А я тебе говорю, нет Бога!

Волконский.Петенька, Петенька, пропляши казачка, миленький!

Долгорукий.Отстань, черт!

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин (читает) . Отречение от престола императора Павла I. «Мы, Павел I-й, милостью Божьей, император и самодержец Всероссийский, и прочее, и прочее, беспристрастно и непринужденно объявляем, что от правления государства Российского навек отрицаемся, в чем клятву нашу пред Богом и всецелым светом приносим. Вручаем же престол сыну и законному наследнику нашему, Александру Павловичу».

Розен.А где же конституция?

Талызин.Александр – наша конституция!

Голоса.Виват Александр!

Талызин.Мы, господа, на совесть. Извольте и то рассудить, что государь самодержавный не имеет права законно власть свою ограничить, понеже Россия вручила предкам его самодержавие нераздельное…

Бибиков.Помилуйте, господа, из-за чего же мы стараемся? Из-за круглых шляп да фраков, что ли?

Голоса.Круглые шляпы да фраки, виват! Виват свобода!

Клокачев.Не угодно ли будет, государи мои, выслушать прожект о соединении областей Российской империи по образцу Северо-Американской республики?

Платон Зубов.А вот, погодите, задаст вам ужо Аракчеев республику!

Шум, крики.

Одни.Виват самодержавие!

Другие.Виват конституция!

Тучков.А мне что-то, ребятушки, боязно – уж не черт ли нас попутал?..

Талызин.Господа, господа! Дайте же слово сказать…

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин.Российская империя столь велика…

Первый.Велика Федора да дура.

Второй.Ничего в России нет: по внешности есть все, а на деле – нет ничего.

Третий.Россия – метеор: блеснул и пропал.

Мансуров.Умрем – и ничего не останется: все прах, все тлен, все тень.

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин.Российская империя столь велика и обширна, что, кроме государя самодержавного, всякое иное правление неудобовозможно и пагубно…

Голоса.Верно! Верно! К черту конституцию! Это все немцы придумали, враги отечества, фармазоны проклятые!

Талызин.Ибо что, господа, зрим в Европе? Просвещеннейший из всех народов сбросил с себя златые цепи порядка гражданского, опрокинул алтари и троны и, как поток, надутый всеми мерзостями злочестия и разврата, выступил из берегов своих, угрожая затопить Европу…

Татаринов.Европа вскоре погрузится в варварство…

Талызин.Одна Россия, как некий колосс непоколебимый, стоит, и основание оного колосса – вера православная, власть самодержавная.

Голоса.Виват самодержавие! Виват Россия!

Скарятин.Россия спасет Европу!

Титов.Удивительно!

Мордвинов.Граждане российские…

Волконский.Петенька, Петенька, попляши казачка!

Долгорукий.Отстань, черт!

Голоса.Слушайте! Слушайте!