Дмитрий Мережковский - Бремя власти: Перекрестки истории

Николай Зубов.Из-за чего?

Талызин.А если отреченья государь не подпишет, так что делать?

Николай Зубов.Что делать? Убить как собаку – и кончено!

Голоса.Убить! Убить! Собаке собачья смерть! Смерть тирану!

Бибиков (в исступлении) . Не ему одному, а всем! Пока не перережем их всех, не истребим гнездо проклятое, – не будет в России свободы!

Одни.Всех! Всех! Бить так бить!

Другие.Что вы, что вы, братцы!.. Бога побойтесь!

Николай Зубов.Небойсь, ребята, небойсь, – Никола вывезет!

Стук в дверь. Опять, как давеча, смятение.

Голоса.Аракчеев! Вот когда Аракчеев… Бегите! Бегите!

Талызин (у двери) . Кто там?

Голос (из-за двери) . Граф Пален.

Талызин отпирает дверь. Входит Пален.

Пален.Ну, что, господа, как у вас тут? Все ли готово?

Талызин.Все, ваше сиятельство! Только вот никак сговориться не можем.

Пален.Не говорить, а делать надо. Одно, друзья, помните: не разбивши яиц, не состряпаешь яичницы.

Татаринов.Это что же значит? А?

Скарятин.Яйца – головы царские, а яичница – революция, что ли?

Пален.Ну, господа, времени терять нечего – идем!

Голоса.Идем! Идем!

Пален.На два отряда разделимся: одни со мною, другие с князем Платоном…

Платон Зубов.Нет, граф, на меня не рассчитывайте.

Пален.Что такое?

Платон Зубов.Не могу – болен.

Пален.Что вы, что вы, Платон Александрович, батюшка, помилуйте, в последнюю минуту, – прескверная штука, не угодно ли стакан лафита.

Бенигсен.Не извольте беспокоиться, граф! Князь, правда, болен. Но это пройдет – у меня для него отличное средство… (Платону Зубову.) Ваше сиятельство, на два слова. (Палену.) А вы, граф, пока разделяйте отряды.

Бенигсен отводит Платона Зубова в сторону.

Пален.Господа, кому угодно со мною, сюда пожалуйте, направо, а прочие, с князем, – налево.

Все стоят, не двигаясь.

Пален.Ну, что же? Разделяйтесь… (Молчание.) А, понимаю… (Сам расставляет всех по очереди) . Со мной – с князем, со мной – с князем.

Платон Зубов и Бенигсен – в стороне.

Платон Зубов.Что вам, сударь, угодно?

Бенигсен.А то что если вы…

Платон Зубов.Оставьте меня в покое!

Бенигсен.Если вы…

Платон Зубов.Убирайтесь к черту!

Бенигсен.Если вы сейчас не согласитесь идти с нами, я вас убью на месте.

Вынимает пистолет.

Платон Зубов.Что за шутки!

Бенигсен.А вот увидите, как шучу.

Взводит курок.

Платон Зубов.Перестаньте, перестаньте же, Леонтий Леонтьевич…

Бенигсен.Решать извольте, пока сосчитаю до трех. Раз – идете?

Платон Зубов.Послушайте…

Бенигсен.Два – идете?

Платон Зубов.Э, черт…

Бенигсен.Три.

Платон Зубов.Иду, иду.

Бенигсен.Ну, давно бы так. (Палену.) Князь идет – пилюли изрядно подействовали.

Пален.Ну, вот и прекрасно. Значит, все готово. Хозяин, шампанского! Выпьем – и с Богом.

Депрерадович.Ваше сиятельство, а как же мы в замок войдем?

Пален (указывая на Аргамакова) . А вот Александр Васильич проведет – ему все ходы известны.

Аргамаков.От Летнего сада через канавку по малому подъемному мостику.

Яшвиль.А если не опустят?

Аргамаков.По команде моей, как плац-адъютанта замка, опустят.

Депрерадович.А потом?

Аргамаков.Потом через Воскресенские ворота, что у церкви, во двор и по витой лестнице прямо в переднюю к дверям спальни.

Яшвиль.Караула в передней много ли?

Аргамаков.Два камер-гусара.

Депрерадович.Из наших?

Аргамаков.Нет. Да с двумя-то справимся.

Денщики подают на подносах бокалы с шампанским.

Пален (подымая бокал) . С новым государем императором Александром Павловичем. Ура!

Все.Ура! Ура!

Бенигсен (отводя Палена в сторону) . Игра-то, кажется, не стоит свеч?

Пален.Почему?

Бенигсен.А потому, что с этими господами революции не сделаешь. Низложив тирана, только утвердим тиранство.

Пален.Ваше превосходительство, теперь поздно…

Бенигсен.Поздно, да, – или рано. А жаль. Ведь можно бы… Эх!.. Ну, да все равно. Le vin est tiré, il faut le boire. Идемте.

Пален.Идемте, господа!

Голоса.Идем! Идем! Ура!

Талызин.Ваше сиятельство, как же так? – ведь мы ничего не решили…

Голоса.Довольно! Довольно! Идем! Ура!

Все уходят. Два денщика, старый – Кузьмич и молодой – Федя, гасят свечи, убирают со стола, сливают из бокалов остатки вина и пьют.

Федя.Дяденька, а дяденька, грех-то какой – ведь они его убьют?

Кузьмич.Убьют, Федя, не миновать, убьют.

Федя.Как же так, дяденька, а? Царя-то?.. Ах ты, Господи, Господи!

Кузьмич.Да что, брат, поделаешь? От судьбы не уйдешь: убили Алешеньку, [42]убили Иванушку, [43]убили Петеньку, [44]убьют и Павлушку. Выпьем-ка, Федя, за нового.

Федя.Выпьем, Кузьмич! А только как же так, а? И какой-то еще новый будет?

Кузьмич.Не лучше старого, чай. Да нам, что новый, что старый, все едино, – кто ни поп, тот и батька.

Федя поднимает с пола гитару, брошенную кн. Долгоруким, и, как бы о другом думая, тихонько перебирает струны. Кузьмич сперва тоже тихо, потом все громче подпевает.

Кузьмич.

Комната княгини Анны Гагариной. Налево – дверь в спальню; в глубине – дверь на лестницу, ведущую в апартаменты государя. Направо – камин с огнем. В углу стенные часы. Ночь.

Павел и Анна.

Анна сидит в кресле у камина. Павел у ног Анны, положив голову на ее колени, дремлет.

Анна.Баю-баюшки-баю! Спи, Пáвлушка, спи, родненький!

Павел.Какие у тебя глазки ясные – точно два зеркальца – вижу в них все и себя вижу маленьким, маленьким… А знаешь, Аннушка, когда я так лежу головой на коленях твоих, то будто и вправду я маленький, и ты на руках меня держишь, баюкаешь…

Анна.Спи, маленький, спи, деточка!

Павел.Сплю, не сплю, а все что-то грезится давнее-давнее, детское, такое же маленькое, как вот в глазах твоих. Большое-то забудешь, а малое помнится. Бывало, за день обидит кто, ляжешь в постель, с головой одеялом укроешься и плачешь так сладко, как будто и рад, что обидели… Ты это знаешь, Аннушка?