Александр Лавров - Варяги и Русь

Зыбата ничего не ответил.

— Я понимаю, сын мой, что значит твое смущение, — произнес священнослужитель, — ты подозреваешь, что виновник всей братоубийственной распри этот хитрец Нонне, но не решаешься во всеуслышание обвинять его; но скажи нам: из чего ты заключаешь, что Нонне возбуждает брата на брата?

— Хорошо, я скажу, что думаю, — тихо промолвил Зыбата, — вы же, отцы и братья, остановите меня, если я ошибусь…

— Говори, что знаешь.

— Все говори, Зыбатушка.

— Слушайте! Владимир со своими новгородскими и варяжскими дружинами идет на Киев, чтобы завладеть им, у Ярополка же в Киеве сила немалая, и князь наш мог бы отсидеться здесь… А знаете ли вы, что задумал Ярополк?

— Что, что? Говори, Зыбата, скорей.

— Он задумал идти навстречу к брату своему и молить о мире.

— Зачем?

— А затем, что в Киеве, как ему наговорили, народ весь волнуется. И правда то: на площадях народ громко кричит, что хочет на великом княжении иметь не Ярополка, а Владимира. Ярополк же, сами знаете, телом тучный и нравом мирный, и сердцем кроткий, ему бы все пиры да веселости, а… а о сопротивлении и не думает. Вот ему-то Нонне, как я прекрасно знаю, и нашептывает, что нужно спасаться, что Киев изменников полон и что выдадут его головою брату, а брат тогда не пощадит и лютой его смерти предаст… Нонне с воеводой Блудом у Ярополка первые советники, и князь наш делает все, что они ему ни присоветуют. А тут прослышал я, что, советуя так Ярополку, Нонне сам же смуты в народе заводит и в то же время постоянно сносится с Владимиром и сулит ему выдать головою своего князя. Вот поэтому-то я и стал думать, что ищет Нонне Ярополковой головы, о советах же Арконы князю и о переговорах его с Владимиром я доподлинно знаю от друга моего Варяжко… Разведайте теперь сами, право или криво я сужу…

— Ой, Зыбата, — проговорил старец священнослужитель, — и думать я не смею, чтобы ты неправду говорил. Я тебя знаю с детства, да и отца твоего помню и воспитателя твоего, старца Андрея, также, а потому не смею не верить твоим словам… Только вот чего в толк не возьму; скажи ты мне одно: зачем Нонне все это понадобилось? Ведь Ярополк в служении идолам усерден и хоть знает о Христовой вере и многие истины ее хвалил, но сколько раз ни выходили у нас с ним разговоры, всегда он отказывался, как и отец его, Святослав, от святого крещения; в чем другом, а в этом отказе он тверд был. Владимир же более, чем старший брат, светом истины просвещен и наставлен в вере православной премудрою своею бабкой. Так зачем же Нонне понадобилось своего друга верного выдавать Владимиру, который, неизвестно еще, будет ли ему другом? Ведь Нонне, как он ни свиреп, все-таки умен и без расчета не поступит; прямой же расчет — сберегать Ярополка всеми силами… Не сможешь ли ты нам разъяснить это наше недоумение?

— Не знаю, что и ответить тебе, отец, и вам, братья, — проговорил Зыбата, — великою опытностью умудрены вы, и многое есть, что мне непонятно, вам же как Божий день ясно. Если же хотите думы мои Знать, то я скажу вот что… Как ни упорствует Ярополк в своей приверженности к язычеству, все-таки, повторяю я, кроток он сердцем и жалостлив; Нонне же только затем и прислан из Арконы, чтобы как можно скорее извести всех христиан на Днепре. Скажу я вам вот что. Владимир на пути в Новгород в Аркону заезжал, как известно вам; и там ему даны были дружины Святовита, а Нонне вместе с тем послан был в Киев. Нонне не один раз уже советовал Ярополку и умолял его истребить всех нас, христиан, до единого, но Ярополк на это не соглашался, напротив, всегда говорил, что христиане ему нисколько не мешают, что пусть они, как хотят, веруют своему неведомому Богу, ему до этого дела нет, как и отцу его, Святославу. Я думаю, что в Арконе жрецы дали помощь Владимиру лишь затем, чтобы овладеть Киевом и извести христиан; вот Нонне и торопится доставить Владимиру княжеский стол. Он уверен, что как только станет Владимир киевским князем, все христиане погибнут…

— Нет, нет! — раздались крики, — никогда Владимир не решится на это…

— Да мы и сами не сдадимся. Что у нас копий да мечей, что ли, нет? — задорно крикнуло несколько человек из молодежи.

— Поднявший меч от меча погибнет, — остановил их священник, — нашим мечом должен быть только один крест и только одна молитва; они нас защитят и оградят от всякой напасти. Помните, братья любезные, что в святом писании сказано: что ни единый волос не падет с головы человеческой без воли Божией. Не злобный отпор должны мы давать врагам, а молиться за них, и злоба тогда по молитве отпадет прочь, и добро победит зло, а ежели суждено нам страдание, то да будет на то воля Господня.

— Именно так! — в один голос воскликнули все.

— Сын мой Зыбата! — обратился священник к воину, — благодарим тебя за те вести, что ты принес, будем готовиться принять все то, что назначено нам судьбой, но скажи мне ради Бога, что ты сам думаешь делать, как ты намерен поступить?

— Я, — с некоторой дрожью в голосе отвечал тот, — поведу дружины Ярополка… Если суждена смерть, то я погибну, защищая его. Я не могу иначе: я обещал так…

— Как поведешь? Разве Ярополк решил уже идти на Владимира? — тревожно спросил священник.

— Увы, да… Правда, он не идет сразу на Владимира, а только хочет идти из Киева, которому он не верит… Ведь я сказывал вам, что Нонне натолковывает Ярополку, будто все киевляне готовятся изменить ему…

— А куда же он пойдет? — спросил кто-то из ближайших.

— Пока не ведаю… Слышал я, что хочет князь Ярополк затвориться в Родне.

— Это на Роси-то?

— Да, там… Уж почему он только думает, будто там тын крепче; чем в Киеве, доподлинно не ведаю; смекаю так, что не один Нонне князя нашего смущает.

— А кто же еще-то?

— Да и Блуд-воевода! Вот кто!..

— Воевода Блуд?

— Он самый.

— Ну, уж тогда, ежели Блуд на сторону Владимира перешел, пожалуй, и в самом деле пропал князь Ярополк… Предупредить бы его…

— Пробовали предупреждать…

— Кто?

— Варяжко.

— Что же князь?

— Не верит, никому не верит. Что Блуд да Нонне скажут, то он и делает.

Все в смущении молчали.

— Вот, отцы и братья мои, сказал я вам все, зачем пришел, — продолжал Зыбата, — будьте готовы; быть может, тяжелое испытание ниспошлет вам Господь, а может быть, еще и пройдет мимо гроза великая, теперь же прощаюсь с вами, вернусь к дружинникам своим… Благослови меня, святой отец: кто знает, увидимся ли мы… Суждено мне погибнуть — погибну, защищая своего князя, не суждено — так опять вернусь к вам, и тогда примите меня к себе грешного.

Зыбата поклонился старцу, потом всем остальным.

Зыбата вернулся в Детинец и сразу прошел в княжеские хоромы.

Там он нашел своего друга, одного из княжеских телохранителей, по имени Варяжко. Этот Варяжко не был вполне христианином: исповедуя Христову веру, он кланялся еще и Одину, и Перуну.