Виктор Поротников - Спартанский лев

Новогодние обряды вавилонян должны были обеспечить в наступающем году плодородие стране и военные победы царю.

К Новому году дворец Ксеркса в Вавилоне был окончательно доделан.

После всех праздничных торжеств в тронном зале нового дворца Ксеркс объявил персидской знати о своём намерении начать войну с Афинами. При этом он сослался на божественные знамения, исходя из которых ему суждено покорить не только Афины, но и всю Грецию. Во все сатрапии были разосланы гонцы с приказом готовить войска к дальнему походу на Запад. Приморским городам Финикии, Египта, Кипра, Ионии и Киликии было велено строить боевые корабли.

Ламасум, прибывшей в новый дворец Ксеркса вместе с прочими наложницами, очень понравилось на новом месте. Прежде всего потому, что ненавистный ей евнух Реомифр остался в Сузах. В вавилонском дворце смотрителем царского гарема был поставлен евнух Синэриш, местный уроженец. Его в числе прочих слуг подыскал для царя дворецкий Бел-Шиманни. Потому-то в новом дворце Ксеркса арамейская речь звучала чаще персидской, что тоже было по душе Ламасум.

Ей, родившейся и выросшей в Вавилоне, жизнь вдали от этого города казалась скучной и однообразной. Ни Сузы, ни Персеполь, ни Экбатаны не могли сравниться великолепием с Вавилоном. К тому же здесь у Ламасум жила вся родня. Её отец, очень знатный человек, был царским казначеем. У него были ключи и пломбировальные печати от царской сокровищницы в Вавилоне, куда поступали государственные налоги в виде золота, серебра и драгоценных камней из Сирии, Финикии, Заречья и Армении. По богатству с вавилонской сокровищницей ахеменидских царей могла сравниться лишь сокровищница в Сузах. Сокровищницы в Персеполе и Экбатанах были значительно беднее.

Старший брат Ламасум был смотрителем дорог. Это была чрезвычайно почётная должность, поскольку от хорошего состояния дорог зависела торговля между западными и восточными сатрапиями, перемещение грузов и быстрая переброска войск. Младший брат Ламасум был начальником арамейской стражи в старом дворце Навуходоносора [122] Здесь имеется в виду Навуходоносор II, который правил в Вавилоне в 604 — 562 гг. до н.э. , где некогда жил царь Дарий и где ныне шли ремонтные работы. Дворцу Навуходоносора было больше ста лет, поэтому гигантское здание в виде ступенчатой башни заметно обветшало.

Ксеркс желал заручиться поддержкой вавилонской знати, поэтому он многие государственные должности доверял родовитым вавилонянам, а их дочерей, которые отличались красивой внешностью, брал в свой гарем либо отдавал в гаремы братьев.

Однажды Ламасум навестила её родная сестра Иненни. Она была замужем за архитектором, который возводил для Ксеркса дворец в Вавилоне. Этот же человек строил для Дария дворец в Сузах, а ныне занимался ремонтом дворца Навуходоносора. У мужа Иненни всегда было столько работы, что дома он находился не более трёх месяцев в году.

Во дворец Иненни провёл евнух Синэриш в обход персидской стражи. Дело в том, что супруг Иненни устроил во дворце несколько потайных входов и искусно изолированных комнат и даже подземный ход, выходивший из дворца на городскую стену. С Синэришем у Ламасум с самого начала установились самые дружеские отношения. Более того, евнух явно благоволил к ней и постоянно шёл навстречу её желаниям.

Ламасум встретилась с сестрой в одном из потайных помещений, о котором знали очень немногие во дворце. После бурных объятий и поцелуев сестры уселись рядышком и стали делиться пережитым, благо обеим было о чём рассказать. Они не виделись без малого четыре года.

Иненни была на три года моложе Ламасум. Она, как и старшая сестра, была невысока ростом, имела довольно пышные формы, безупречные черты лица, густые чёрные волосы, подстриженные чуть ниже плеч по обычаю вавилонянок. Длинное платье из тонкой шерсти тёмно-красного цвета, украшенное бахромой по нижнему краю и рельефными вышивками на узких рукавах, красиво облегало стан Иненни. Голову венчала круглая шапочка с фигурным бортиком, свидетельствующая о знатном происхождении и замужнем положении.

Светло-карие глаза Иненни взирали на сестру всё с тем же восхищенным обожанием, как и во времена их детства. Разговаривая с Ламасум, Иненни не выпускала её руку из своих рук. Ламасум заметила, что в речи сестры стало гораздо меньше восторженных ноток по всякому пустяковому поводу. Теперь в Иненни было больше задумчивости и некой потаённой грусти, словно она разобралась, наконец, в жизни и поняла, что радужных красок в ней не так уж много. Со слов сестры так и выходило. Она жаловалась, что крайне редко видит мужа, занятого на нескончаемых строительствах, на болезненность детей и трагическую гибель своего первенца, утонувшего в реке. Иненни завела было любовника, сборщика царских податей, чтобы её красота не увяла в нескончаемом ожидании супруга. Однако она недолго радовалась ласкам желанного ей мужчины. Царский сатрап, властитель Вавилонии, услал любовника в город Арбелы, желая избавиться от свидетеля своих незаконных поборов. Иненни стала тайно встречаться с другим мужчиной, приезжим купцом, но тот обокрал её и скрылся.

— Теперь я опустилась до того, что делю ложе с одним из своих рабов. — По красивым устам Иненни промелькнула усмешка презрения к себе самой. — А что остаётся делать? Плоть сильнее меня, не на стены же лезть по ночам!

Ламасум обняла сестру и прижала к себе, выражая тем самым сочувствие.

— У меня другая неприятность, — сказала она. — Ксеркс измучил меня своей ревностью. Ему кажется, что я благоволю к кому-то из его братьев. Я знаю: это происки царицы, которая ненавидит меня. И я бессильна что-либо сделать. Хвала богам: удалось выбраться из Суз в Вавилон! Может, здесь Ксеркс, наконец, оставит меня в покое.

— По мне лучше беспричинная ревность мужа и даже его побои, чем беспросветное одиночество при живом супруге, — заметила Иненни. И тут же сердито добавила: — Когда только закончится это ненавистное владычество персов! Сколько вавилонянок годами не видят мужей, которые строят дворцы, крепости и дороги по всей державе Ахеменидов!

— К сожалению, на это обречены все народы Персидского царства, — с печальным вздохом промолвила Ламасум, погладив сестру по волосам.

— Нет, не все, — возразила Иненни. — Я знаю, что саки, арахоты и кадусии не выполняют никаких трудовых повинностей. Они только сражаются за персидских царей и отдают часть приплода своего скота.

— Эти племена совсем дикие, — ответила Ламасум. — Насколько я знаю, кадусии и арахоты живут в горных крепостях, занимаясь разбоем. Саки — степные кочевники, которые и городов-то не видели. Всё, что они умеют, это скакать верхом, стрелять из лука, бросать аркан и доить степных кобылиц. Какие из них строители!