Лейла Элораби Салем - Григорий Отрепьев

Молодой человек слегка улыбнулся и сказал:

– Я хочу отпустить тебя домой на несколько дней, дабы ты повидалась с родными, но у меня есть к тебе просьба. Исполнишь?

– Конечно, все что скажешь, сделаю.

Григорий на секунду закрыл глаза, едва сдерживая слезы, комок рыданий сдавил горло. Наконец, собравшись с силами, он взглянул на старушку сверху вниз и прошептал:

– Найди в Галиче семью Отрепьевых. Из них про дом Варвары Отрепьевой, вдовы Богдана, матери двух сыновей Юрия и Василия. Передай тайно ей вот этот мешочек, только прошу, сделай все, чтобы никто ничего не видел. Это мой приказ тебе.

Старушка поклонилась и, поцеловав его руку, ответила:

– Не волнуйся, государь, я сделаю, что ты мне сказал. Будь спокоен.

– Я надеюсь на тебя, – с этими словами Григорий развернулся и бегом покинул внутренний двор, боясь, что его кто-то может заметить.

Варвара сидела подле корыта с водой и оттирала от гари большой горшок, в котором ежедневно варила кашу. Что за жизнь у нее? Поначалу пьянство и гибель супруга Богдана, потом бегство старшего сына из Руси и вступление в Речь Посполитую, затем последовал удар, которого никто не ожидал: Григорий объявил себя царевичем Димитрием, сына Ивана Грозного, пошел войной на Годунова, сокрушив неприятеля, потом после воцарения принял инокиню Марфу своей матерью, а ей родной, ничего не осталось. Недавно у нее бывал Смирной, приехавший из Москвы. Весь вечер они коротали за длительной беседой, в которой Смирной обличал ее сына, называя самозванцем и негодяем. Сердце женщины разрывалось на части: умом она соглашалась с родственником, но душа ее тоскавала по любимому сыну, которого она никогда не осмелилась бы осудить.

– Вот, что твой сын наделал! – кричал Смирной, стуча кулаком по столу. – Тебя, родную мать, забыл он. Чужих людей назвал своими родными!

– Ну что ты кричишь, – спокойно ответила ему Варвара, – пусть хоть кто-то из нашей семьи живет в роскоши и ни в чем не нуждается. Я рада за Гришеньку.

Смирной зло выругался и проговорил:

– Дура ты, баба.

– Может быть, но не забывай, что он мой родной сын и кем бы он не был, для меня нет человека любимее, чем он. Не забывай, Гриша твой родной племянник, негоже в моем доме вести такие речи.

– Ха, племянник, – мужчина усмехнулся, желая скрыть катившиеся по его щекам слезы.

Его гложела обида: почему за все время царь ни разу, хотя бы тайком, не передал что-нибудь в помощью своей матери, хотя бы горсть золотых монет на нужды? Почему он, его родной дядя, вынужден скрываться в монастырях, переходя с одного места в другое? Почему его родной брат Василий никак не женится на любимой девушке, не имея средств сыграть свадьбу, в то время, как Григорий уже готовит новый дворец для себя и своей будущей супруге, посылая с гонцами огромные суммы денег и подарки будущему тестю? Все это накопилось и давно лежало в уголках души Смирного, который только сейчас дал волю чувствам.

После этого разговора Варвара еще больше пала духом. Каждое утро, выходя на крыльцо, она смотрела на яблоневый сад, на зеленую траву и в ее памяти всплывали дни, когда много лет назад здесь бегал маленький мальчик с копной светло-рыжих волос, похожий на цыпленка, как бежал он к ней босыми ножками по влажной траве, как прижимался к ее груди и нежным голоском говорил «мама». От этих воспоминаний к горлу подступал комок рыданий, хотелось упасть на землю и, зарывшись лицом в траву, громко плакать, но женщина сдерживала себя, надеясь, что когда-нибудь по этому саду пройдется ее любимый сын, будучи взрослым человеком, а рядом с ним за руку будет идти маленький мальчик, похожий на него, и она первая кинется к ним на встречу, обнимет сына, возьмет на руки внука и все вместе они пройдут в дом, где их будет ждать горячий обед.

Варвара, погруженная в мечты, вышла во двор. Вдруг она заметила странный силуэт подле забора; между досок мелькнула белая косынка. Женщина пошла взглянуть, кто это там, как вдруг в траву что-то упало. Не долго думая, она пошла к тому месту и заметила в траве маленький мешочек. Подняв его, она поняла, что там лежит что-то тяжелое и какого же было ее удивление, когда она увидела золотые монеты да пару колец с рубинами. Не зная что делать, Варвара открыла калитку и вышла на улицу в надежде поблагодарить тайного гостя, но по близости никого не было. Тщетно смотрела женщина по сторонам – белая косынка куда-то исчезла. Пожав плечами, она вернулась в дом и высыпала содержимое мешочка на стол. На дне лежала свернутая бумага. Варвара не долго думая развернула ее и прочитала: «Мамочка, прошу тебя, не плач. Тебе пишет твой Гриша, который сейчас сидит на московском престоле. Я знаю, ты сердишься на меня, возможно, даже проклинаешь за то, что я забыл о вас. Но это не так: каждый день, каждую минуту я вспоминаю о тебе и сердце мое готово разорваться на части от тоски, я так скучаю по тебе, моя матушка. Ты только не обижайся, что мне пришлось признать чужую женщину матерью, знай, кроме тебя, нет у меня на свете человека роднее. Я люблю тебя и потому передал через мою холопку этот мешочек с деньгами, тут не так много, не трать сразу эти деньги, скоро я пришлю тебе еще, ты скопишь достаточную сумму и купишь новый дом, гораздно лучше прежнего. Отложи часть на свадьбу Васи, я слышал, он собирался жениться на девушке, которая живет по соседству. Я рад. Передай ему от меня поклон и благословение на новую жизнь. Будьте счастливы. Жди».

Читая письмо сына, Варвара не могла сдержать слез, ее пальцы тряслись. Несколько слезинок скатились по щекам и упали на письмо, последние слова размылись по бумаге.

– Мой сыночек, мой любимый мальчик, – приговаривала она, целую письмо.

Григорий с большим усердием готовился к предстоящей свадьбе, которую желал сыграть в следующем году. Он созвал лучших зодчих и приказал построить для себя и Марины Мнишек два новых дворца, после свадьбы в которых они намерены жить. Некогда Борис Годунов возжелал воздвигнуть в Москве большой храм, подобном храму Гробу Господне, превратив Москву в новый Иерусалим. Теперь же строительный материал, некогда предназначенный для храма, пойдет на строительство нового дворца, превосходившего роскошью и красотой предыдущий.

– Я желаю, – говорил воодушевленный идеей молодой царь, – чтобы мой дворец возвышался над кремлевской стеной, дабы я мог лицезреть всю Москву. Внутри моих палат я желаю поставить дорогие балдахины, выложенные золотом, а стены увесить дорогой парчой и рытым бархатом, все гвозди, крюки, цепи и дверные петли должны быть покрыты толстым слоем позолоты; необходимо также выложить печи и украсить их, все окна обить кармазиновым сукном. В отдельном крыле построить большие бани. Во дворе построить большую канюшню и разбить живописный сад с беседками, прудом и мраморным бассейном с фонтаном.