Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая

– Нескромно. Как будто я ожидаю, что меня узнают… – девушка не могла привыкнуть к тому, что ее, действительно, узнают на улицах, в ресторанах и универсальных магазинах. Ирена выступала с биг-бэндом Гленна Миллера, ее приглашали на церемонии вручения «Оскара». Девушка озвучивала актрис, в фильмах. Ее низким голосом пели многие голливудские дивы. Ирена записала три пластинки, и часто появлялась на радио. Год назад, в Bloomingdales, покупая чулки, она, краем уха, услышала шепот:

– Мисс Фогель, певица. Надо автограф взять… – Ирена, покраснев, смутилась. Сейчас она довольно бойко расписывалась на конвертах от пластинок, или журналах.

Девушка приложила к себе, перед зеркалом, низко вырезанное платье, кремового шелка. Ирена шила наряды у хорошей портнихи, еврейки, тоже родившейся в Берлине. Универсальные магазины продавали вещи, выкроенные по стандартным меркам. Ирене подобные наряды были тесны в груди и бедрах, и болтались на талии. Портниха утешала девушку, говоря, что для рождения детей ее фигура, как нельзя кстати.

Ирена сглотнула:

– Мне двадцать пять летом, а Меиру двадцать шесть. Для мужчины это не возраст, а для женщины… – оказавшись в Голливуде, Ирена забывала о подобных вещах. Дивы выходили замуж, но ради карьерных успехов, а не затем, чтобы надеть фартук и обосноваться на кухне.

В ее возрасте голливудские девушки думали о новых сценариях, и о связи с продюсером, который мог бы порекомендовать актрису хорошему режиссеру. Мисс Лейк, по слухам, пошла таким путем. Мистер Хорнблоу, из Paramount Pictures, был старше актрисы на тридцать лет. Подобное в Лос-Анджелесе никого не удивляло.

В Голливуде, за Иреной ухаживали. Она нравилась состоявшимся, уверенным в себе мужчинам. Многие ее поклонники тоже были евреями, и прошли через громкие разводы с актрисами.

Джо Пастернак, продюсер из Metro-Goldwyn-Mayer, весело сказал Ирене, за обедом:

– Все ищут спокойную гавань, дорогая моя. На пятом десятке устаешь от капризов, хочется… – Пастернак помахал серебряной вилкой, – жениться на хорошей еврейской девушке. Она будет печь халы, готовить куриный суп, и воспитывать детей. Девушке, похожей на тебя, – Джо, подмигнул ей. Ирена встречалась с продюсерами, ездила на пляжи, в большой компании, но отказывалась от приглашений на интимные, как их называли в Голливуде, вечеринки.

Возвращаясь в Нью-Йорк, Ирена слышала озабоченный голос матери. Миссис Фогель, чуть ли не каждый день, рассказывала дочери о девушках, выходящих замуж. Мать поджимала губы:

– У тебя есть время, милая, но не стоит затягивать… – Ирена, со вздохом, отправила платье обратно в гардероб. Она застегивала пуговицы на шелковой блузке:

– До сих пор никто, ничего не знает… – Ирена не признавалась матери, Меир не делился подобным с доктором Горовицем. Для всех они дружили, выбираясь в рестораны, или на бейсбольные матчи. Мать, кажется, даже не рассматривала младшего мистера Горовица, как будущего зятя. Меир, вчера, сказал Ирене, что рав Горовиц пошел в армию.

Девушка ахнула:

– И где он теперь? После Европы, после Харбина? Неужели его опять за границу послали, Меир?

Закрыв новый детектив, он широко зевнул:

– Не думаю. Папе он не сообщал, куда его отправили. Наверное, Аарон в Калифорнии. На западе много военных баз… – потушил лампу, он привлек Ирену к себе:

– Я тебя целый день не видел, соскучился… – взяв шелковый, вечерний жакет, темного пурпура, Ирена пропустила между пальцев серебряное ожерелье от Тиффани, на туалетном столике. Девушке пришло в голову, что Меир подарил ей только жемчужные бусы:

– И, конечно, цветы, духи. В ресторане он всегда расплачивается, в гостиницах… – Ирена вертела ожерелье. Она купила драгоценность осенью. Выходила замуж очередная дочь очередной подруги матери, по синагоге. Миссис Фогель послала Ирену в Тиффани, где пара держала список подарков. Ирена выбрала серебряные подсвечники. Любезная дама предложила ей посмотреть на драгоценности. Ирена сама не знала, почему согласилась. Перебирая ожерелья и браслеты, она заметила молодую пару. Молодой человек и девушка, ее ровесники, говорили на идиш.

Ирена смотрела на дешевый, но аккуратный костюм юноши, на скромное платье и шляпку девушки. Пара рассматривала обручальные кольца. На пальце девушки блестело тонкое, серебряное колечко. Она пришла в магазин с букетиком роз, и ласково улыбалась, глядя на жениха.

Ирена представила себе маленькую квартирку, в Бруклине, запах домашней лапши и картофельной запеканки, услышала детский смех. Отвернувшись от пары, она быстро указала на ожерелье: «Это, пожалуйста». Получив голубую коробочку, Ирена добежала до дамской комнаты. Запершись в кабинке, она расплакалась.

Ирена прикусила пухлую, красную губу:

– Все случится, непременно. У Меира много работы, он занят. И вообще, как ты можешь? Все говорят, что скоро война начнется. Его три раза ранило… – вернувшись из Европы, Меир усмехнулся:

– Царапины. Я полежал в госпитале, в замке у Джона, отдохнул… – шрам в три сантиметра, выше поясницы, царапину никак не напоминал. Ирена ничего не стала говорить, только прижалась растрепанной головой к его плечу:

– Пожалуйста, будь осторожнее. Если что-то, что-то случится… – Меир уверил ее, что ничего не случится. В ближайшее время он никуда ездить не собирался:

– Отправимся в горы Кэтскиллс, летом… – Ирена счастливо закрыла глаза, – я тебя на лодке покатаю… – Ирена посмотрела на изящные часики. Меир и его кузен ждали девушку в ресторане. Ирена видела майора Горовица, в семейных альбомах:

– Ему двадцать восемь, он тоже не женат. И рав Горовиц холостой. Они поздно женятся, – сказала себе девушка, – надо подождать и быть терпеливой.

Спускаясь в лифте на первый этаж, Ирена подумала, что можно было бы сделать вид, будто она ожидает ребенка. Она была уверена, что Меир, услышав о беременности, предложил бы брак.

– Как порядочный человек… – девушка, мимоходом, посмотревшись в зеркало, осталась довольной:

– Нет, подобное бесчестно. Меир меня любит, всегда будет любить. Он занят, не хочет торопиться… – Ирена завила черные, тяжелые волосы, уложив локоны в стиле мисс Лейк. Она прошла через вестибюль, вдыхая запахи ароматного табака, и духов. Несколько мужчин, проводили ее глазами. Швейцар поклонился: «Прошу вас, мадам».

Ирене нравилось, когда ее называли подобным образом. Она думала о хорошем, загородном доме, в богатом предместье столицы, о двух машинах, собственных местах в синагоге и званых обедах. В парикмахерской Ирена листала House and Garden, выбирая интерьеры для будущего особняка. В магазинах девушка, невольно, выбирала фарфор и хрусталь, мебель для детских комнат. Ирена даже научилась, тайком, расписываться: «Миссис Меир Горовиц».