Александр Струев - Царство. 1955–1957

Царедворцы исправно подливали масло в огонь, стремясь устранить конкурента. Донесли, как Попов командует министрами, в красках рассказали о небывалом по размаху приеме в Мосгорисполкоме по случаю восьмисотлетия столицы, где, невзирая на дефицит самых обычных продуктов, а порой — на недоедание, столы ломились от невообразимых осетров, белужьей икры, всевозможных колбас и окороков. Позабытые деликатесы произвели впечатление даже на надменный дипломатический корпус. Попова обвинили в нарушении государственной дисциплины, в саморекламе, самоуправстве и зазнайстве, в горком партии была направлена комиссия. В кратчайшие сроки комиссия вскрыла недопустимые нарушения в работе московской партийной организации. Земля под Поповым зашаталась. Георгий Михайлович публично каялся, искал встречи с вождем, пытаясь объясниться, броситься в ноги, но больше его к Сталину не допускали. Из Украины в Москву прибыл Никита Сергеевич Хрущев, избранный на место проштрафившегося Попова. Попов был снят со всех постов и, если бы не дело врачей, где Сталину приходилось каждый день домысливать ситуацию, прежнему руководству города была бы уготовлена незавидная участь. Из-за врачей-выродков, перерожденцев-евреев, вредителей в авиапроме, извергов-ленинградцев, и чтобы не перебарщивать с предателями, как-то сама собою поповская история утихла, Попова назначили в город Киров директором небольшого завода. И Фирюбин, к счастью, не потерялся. Будучи человеком общительным и компанейским, Николай Павлович имел множество друзей, которые не дали товарищу сгинуть. Сначала его сделали советником в МИДе, а вскоре утвердили послом в Чехословакии, чуть позже перевели в Белград Дипломатическая работа не самое плохое, тем более работа в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла.

Екатерина Алексеевна столкнулась с Фирюбиным именно в Москве. Избранная комсомольским вожаком Института тонкой химической технологии, где заочно училась, молодая активистка обнаружила недюжинные организационные способности и скоро, совершив головокружительный кульбит, оказалась на месте второго секретаря Фрунзенского райкома партии, тогда-то она и стала появляться в МГК. Женщина сразу обратила внимание на видного городского начальника, да и Фирюбин, как только фигуристая дама попала в поле его зрения, сразу отметил новенькую, но виду, что ему приглянулась улыбчивая блондинка, не подал, так как сам Попов неравнодушно поглядывал в ее сторону. Молодая женщина носила совсем не длинные юбки, и пьянящая красота ее безукоризненных ног производила на мужчин ошеломляющее впечатление. Через некоторое время Екатерина Алексеевна работала уже первым секретарем Фрунзенского района.

Однажды, Фирюбин и Фурцева одновременно оказались в подмосковном доме отдыха, кто-то предложил сыграть в волейбол, и они попали в одну команду. Играли больше часа, тут-то Николай Павлович по достоинству оценил не только ее изумительные ноги, а всю обворожительную стать, и острый ум, и юмор, и сердечность. В спортивном азарте люди запросто общаются, начальник без стеснения посматривал на зеленоглазую партнершу, задорно подпрыгивающую, приседающую, восклицающую, не решаясь все же идти на сближение: ведь не только властолюбивый самодур Попов, но и прежний хозяин столицы, железный нарком Каганович, питал к Фурцевой интерес.

И вот сейчас все переменилось. Он посол. Она секретарь Московского горкома, никто никому ничем не обязан — взрослые, самостоятельные люди. Почему он решил вдруг позвонить? Потому что после праздника на стадионе «Лужники», где они оказались вместе, Катя не уходила из его головы. На следующий день он улетел в Белград, думал, смена обстановки, работа отвлекут от навязчивых мыслей, сердце успокоится, он же, в самом деле, не мальчик, ему уже стукнуло сорок пять. Но, нет, улыбчивая Катерина Алексеевна все яростней терзала сознание! Он думал о ней дома, думал в машине, думал в служебном кабинете, она приходила во сне, казалось, ее зеленые глаза повсюду! Он не жил больше, он мучился, мечтая о ней, и решился позвонить.

«А почему нет? Это прилично, позвонить по работе, пригласить в Югославию, на какое-нибудь ответственное мероприятие. Выдумать какое-либо торжество или другое важное дело!» — ему так хотелось снова увидеть ее!

Адъютанты Жукова, Георгий и Антон, неотступно ходили за маршалом. Кучерявого Георгия называли в министерстве «маленький Георгий», утверждали, что он как две капли воды похож на министра в молодости, чем адъютант бесконечно гордился. Когда министр обороны, Маршал Советского Союза Жуков появлялся в присутственных местах, низкорослый майор выскакивал вперед и ошеломляющим голосом выкрикивал:

— Смирно! — и первый с выпученными глазами замирал от обожания.

Второй, чернявый подтянутый подполковник, с пристрастием собирал сплетни.

— Что слышно, Антоха? — развалившись на заднем сиденье лимузина, вальяжно спрашивал Жуков, и адъютант начинал пересказывать закулисные новости: кто что, кто с кем.

Иногда министр хмыкал, отпуская забористые солдатские шутки, вообще-то, нрав у маршала был крутой. Даже всемогущему Берии не удалось сковырнуть Жукова. После бериевского ареста Георгий Константинович не имел себе равных, один Никита Сергеевич еще как-то мог на него влиять. Хрущев всегда относился к маршалу с должным уважением, но по-товарищески, без пиетета. Жуков не чувствовал в Первом Секретаре опасности. Еще Ваня Серов был своим в доску. В присутствии Маршала Советского Союза Серов всегда выступал шутником и балагуром, а остальные — хлам, остальных Георгий Константинович на дух не переносил. Маршальскую симпатию вызывал иногда беззлобный Булганин, но он был совершенно неработоспособный, под его началом и Совет министров помельчал, министры наперегонки спешили к Хрущеву. Пирамида выстраивалась, и в этой пирамиде после Хрущева Жуков занял твердое второе место.

Власть кружила голову, власть завораживала. Ни Булганин, ни Хрущев, по мнению Георгия Константиновича, не смогли бы долго управлять государством, ориентироваться в международной политике. В хрущевское владычество Жуков категорически не верил: «Какой из Никиты правитель? Ерунда!» Молотов, тот бы смог, но кто его пустит?

— Погодим, посмотрим! — качал головой маршал.

«ЗИС» мчал по городу. Жуков сдвинул брови, заметив, как постовой милиционер без старания козырнул правительственной машине.

— Снять! — приказал маршал. — Пусть на Урале движением управляет! Начальнику объявить взыскание по службе.

Адъютант-подполковник записал распоряжение в блокнот.

Георгий Константинович по-новому выстроил структуру министерства, а со структурой поменялись и начальники. Некоторых генералов он передвинул, кого-то убрал. Министерство обороны должно стать цельным организмом, управляемым непосредственно им. Назначение Родиона Малиновского первым заместителем и главнокомандующим сухопутными войсками по существу ничего не меняло, однако было поспешным.