Александр Струев - Царство. 1955–1957

— Армия под ними.

— Какая армия? В стенах Кремля Президиум Центрального Комитета — армия! Ты со всеми переговорил?

— С кем планировали. Суслов, я тебе уже докладывал, в командировке, но его спрашивать без толку, он ерзает, а у Жукова ученья будут.

— Ясно, ясно!

— Брежнева с Фурцевой в расчет не беру.

— Вот политическую фигуру нашел, Фурцева! Бл…, одно название! — с пренебрежением отозвался Молотов.

— Веселый бабец! — заулыбался Каганович.

— Ишь! — подмигнул Молотов. — Сначала под тобой лежала, сейчас, поговаривают, под Никиту пристроилась. Правильно ее обозвали — «Спасские ворота!», — едко прищурился Вячеслав Михайлович.

Каганович весело отмахнулся.

— Мы ее куда-нибудь за границу послом отправим, чтобы ты, Лазарь, не соблазнялся. В Монголию! — пошутил Молотов.

— Придумаешь тоже!

— Если на Президиуме правильно себя поведет, оставим в Москве, сделаем председателем Комитета советских женщин.

— Хер с ней, с Катькой, а вот Микоян в разборке может навредить.

— Урезоним Анастаса!

— Брежнев с сердцем в больницу залег, ракетостроение, мудозвон, угробил!

— Насрать на Брежнева!

Запрокинув голову, Молотов посмотрел на небо. Сквозь редкие полупрозрачные тучки сверкало солнышко.

— Денек какой, не жарко, и настроение отменное! — высказался Вячеслав Михайлович. — Скоро разгоним шатию-братию! Ладно, Лазарь, поехали, надо дела вершить!

Каганович сел в молотовскую машину. Колонна двинулась в Москву.

На Успенском шоссе, освобождая проезд правительственному транспорту, милиция заученно перекрывала движение. Проезжая мимо Калчуги, Молотов, покосившись в сторону Огарева, погрозил кулаком:

— Вожак, твою мать!

В кабинете у председателя Совета министров сидели: Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Шепилов, Сабуров, Первухин и Николай Александрович Булганин

— Пора, товарищи, заканчивать с самодурством! — заговорил Молотов. — Хрущев не оправдал доверие партии. У нас нет другого мнения, как убрать его с должности Первого Секретаря и вывести из состава Президиума. У кого-нибудь будут возражения?

— Нет! — замотал головой Ворошилов.

— А ты что думаешь, Николай Александрович? — Молотов посмотрел на Булганина.

— Я — за, — опустив глаза, ответил председатель Совета министров, переговорив со всеми, он понял, что Никите на месте не удержаться.

— Первым Секретарем ЦК предлагаю товарища Булганина. Возражения есть?

— Нет! — за всех ответил Каганович.

— Климент Ефремович, вы прославленный маршал, вас попросим возглавить Министерство обороны.

— Нет возражений! — отозвался польщенный Ворошилов.

— Лазаря Моисеевича рекомендую на пост Председателя Президиума Верховного Совета, а я, с вашего одобрения, возглавлю Совет министров, — повысил голос Молотов. — Моим первым и единственным заместителем останется Георгий Максимилианович. Такая расстановка пойдет на пользу государству, усилит его международную позицию, усилит наши Вооруженные Силы, позволит больше делать для советского народа. Послезавтра предлагаю провести внеочередное заседание Президиума.

— Правильно! — за всех отозвался Маленков.

Участники заседания закивали.

В отличие от свадьбы сестры, свадьба Сергея ожидалась громкая. За неделю к ней стали готовиться, а в этот день словно со всех сторон навалилось! Огарево стояло вверх дном: кругом бегали, что-то носили, переставляли, суетились. Июнь выдался жарким, и хотя солнце палило немилосердно, кто подскажет, какой сюрприз погода преподнесет через час? Вдруг, в самый разгар торжества, которое запланировали проводить на свежем воздухе, хлынет дождь? Но и это предусмотрели: перед домом, на месте, где зимою заливали каток, поставили высокие конструкции, на которых, в случае необходимости, расправлялась непромокаемая ткань. Пойдет дождь, а гости окажутся под надежным навесом.

Конструкции разработал лично Сережа, недаром он на инженера учился. На деревянном помосте расставляли столы, стулья, серванты. Серванты заполнялись тарелками, чашками, рюмками, стаканами; сбоку выставили широкий стол для подарков. Помост и дорожки, ведущие к нему, старательно застелили коврами. Площадь, где предполагались танцы, укрыли туркменские сумахи. Сумахи, конечно, не такие мягкие, как ковры, зато удобны для обуви — более плотные, жесткие — танцуй на здоровье! — к тому же, их не жалко. Но как ни старались укрыть огромную площадь двора, то тут, то там на глаза вылезала упрямая трава — что с ней поделать, ведь природа кругом!

Первый секретарь Центрального Комитета Грузии товарищ Мжаванадзе прислал невообразимое количество боржоми, сиропы для приготовления знаменитой воды Лагидзе, сыры, овощи, зелень, коньяки и вина. Ереванский секретарь отправил в Москву армянские деликатесы, среди которых самым ценным была севанская форель — ишхан, или «царь-рыба», которую умудрились доставить к празднику живой. Украинцы передали любимому руководителю и колбасы, и зельцы, и копчености, и молочных поросят, и кур, и гусей, и уток, и любимое лакомство Нины Петровны — бадью мелко нарубленных, пикантно замаринованных свиных ушей. По указанию Леонида Ильича из Казахстана приехал десяток курдючных баранов и грузовик кумыса. По заданию Серова с Азова доставили белужью икру и осетрину; с северных областей везли омуля, сига, муксун, нельму; а будущий тесть, Павел Павлович Лобанов, пообещал завалить стол невиданными фруктами, выращенными в теплицах Тимирязевской академии. Вазы с продолговатыми плодами манго, вытянутые, словно лотошные бочоночки, плоды зизифуса, неповторимая на вкус фейхоа, непомерные грейпфруты, мохнатые киви — чего только не было!

— Ты, Пал Палыч, эти чудеса убери, все равно к ним никто не притронется. Не дай Бог какой дурак с непривычки потравится. Вот это что? — Никита Сергеевич ткнул в кучу зелени.

— Спаржа французская.

— Не знаю такую. А то?

— Итальянская трава руккола, имеет выразительный вкус, у итальянцев без рукколы стол не обходится.

Никита Сергеевич отщипнул пару листиков и сунул в рот.

— Не пойму, — сплюнул он. — Ни то, ни се! Щавель не щавель, но щавель лучше. А вот там?

— Артишоки.

— Артишоки! — повторил Никита Сергеевич. — Не выговоришь. А это? — Хрущев взял красно-оранжевый мясистый плод и покачал его на руке, как бы прикидывая вес.

— Папайя, в Индии растет, — пояснил Лобанов.

— Пусть им в Индии объедаются! — опустил фрукт на место Первый Секретарь.

— А вот, — указал Пал Палыч, — маракуйя.

— Как, как?! — скривил физиономию Хрущев.

— Маракуйя.

— Ругательство какое-то! Не морочь голову, Пал Палыч! Обойдемся огурцами с помидорами, да клубникой с черешнями. Не путай людей, после свадьбы сядем и все вдумчиво попробуем.