Александр Струев - Царство. 1955–1957

Получив рапорт об успешном полете первого космического аппарата, Жуков просиял. Перед поездкой за границу успех этот был особенно важен. Теперь и Тито, и Энвер Ходжа не посмеют ослушаться. Складывалось замечательно. В кругу семьи Георгий Константинович был особенно ласков и внимателен.

Малышке Машеньке шел второй месяц, она так трогательно попискивала в своей уютной колыбельке, укутанная кружевными пеленками! Маршал таял, когда заходил к дочке в комнату и особенно когда брал ее на руки, стараясь заглянуть в серые, точно как у мамы, глаза.

«Как мало надо человеку для счастья!» — думал Георгий Константинович, любовно целуя Галину, которая разрывалась теперь между мужем и дитя.

На вечер позвали друзей — генерала Крюкова с женой, певицей Лидией Руслановой, и генерала Телегина. Телегин второй день как приступил к обязанностям заместителя начальника Генерального штаба.

Генрих предварительно уточнил у министра меню.

— Пусть будут гуси-лебеди! — распорядился Георгий Константинович.

Повар на птице не успокоился. Кроме гуся и тетерева, запеченных в духовом шкафу, он тушил в чугунке зайца, нажарил сочных котлет из медвежатины. Закуски составили всевозможные паштеты и салаты. Пили, разумеется, водку. И у Жукова радовались, что спутник полетел.

— Неделин денно и нощно сидел у Королева, его заслуга тут велика! — поведал министр обороны. — Думаю дать Митрофану звание Главного маршала артиллерии.

— Он заслужил! — закивал Телегин.

— С утра Брежнев телефон оборвал, все поздравлять рвется! — продолжал Георгий Константинович. — Неделин, тот Королеву прохода не давал, а этот только красуется! Олух!

— Гнать таких надо! — поддакнул Телегин.

— Да кто такой Брежнев?! — накладывая салат, ворчал Крюков.

— Впрочем, и Никита мало что понимает. Эх, были б люди с головой! А из этих какие начальники? Правая рука не знает, что делает левая! — нелицеприятно высказался полководец.

— Но ведь как-то наверх пробрались.

— Ты правильно сказал — «как-то!» — выговорил Жуков. — Вернусь из поездки, поправим ситуацию! — глядя на Телегина, загадочно проговорил маршал. — Лида, спой нам!

Крюков сел за рояль и стал аккомпанировать. Русланова встала перед инструментом, и полилась песня.

Министр иностранных дел Громыко был косноязычен, не годился для пламенных речей, поэтому на проводах Жукова, которые происходили в Министерстве обороны, куда приехали члены Президиума, Никита Сергеевич поручил выступить Фурцевой. Екатерина Алексеевна с задором, но и с чувством некоторого беспокойства говорила о маршале, ведь провожали его в Албанию и Югославию не на праздники, а на трудные переговоры. Напутственное слово произнес и Хрущев. Он отметил, что никто лучше Георгия Константиновича не справится с предстоящими переговорами, просил отстаивать ленинские принципы социализма, не размениваться на мелочи, нести югославам и албанцам советскую любовь, но в то же время и спуска не давать! Хрущев расцеловал маршала при прощании. С пристрастием министра обороны обнимал Булганин, он все еще чувствовал себя виноватым, поддавшимся антипартийцам, поэтому при каждом удобном случае пытался исправить досадное недоразумение, выказывая победителям плебейское уважение.

— Булганин так и лебезит! — недовольно фыркнул Хрущев. — Смотреть гадко!

Анастас Иванович Микоян просил Жукова передать от него привет товарищу Тито и ничего не передавать Энверу Ходже, которого за Хрущевым стал называть разбойником с большой дороги. На это пожелание Никита Сергеевич отреагировал очень положительно, уж совсем не нравился ему албанский диктатор.

На военный аэропорт в Кубинке, откуда Жуков улетал в Крым, а оттуда крейсером «Куйбышев», в сопровождении эсминцев «Блестящий» и «Бывалый», должен был отправиться дальше, министра обороны провожали: главнокомандующий войсками Варшавского договора Маршал Советского Союза Конев, заместители министра иностранных дел Фирюбин и Патоличев, главком ВМФ адмирал Горшков, начальник Главного политического управления Советской Армии и Флота Желтов, главком ПВО маршал Бирюзов, заместители начальника Генерального штаба Маландин и Малинин, генералы Герасимов, Гусев, Троценко, начальник Главного разведывательного управления. В поездке министра Обороны сопровождала небольшая группа военных и сотрудников Министерства иностранных дел. Никого чужого полководец с собой не взял. Как водится, перед самым вылетом военные подняли рюмку за своего министра.

— Дай Бог вам удачи, Георгий Константинович! — проговорил Конев. — Задайте им перцу!

— Дадим, дадим! И вы тут не расхолаживайтесь, посматривайте по сторонам, правительство не очень-то крепко стоит на ногах, — отозвался Жуков. — Ежели что, немедленно информируйте.

Об этом «ежели что» Конев в тот же день донес Хрущеву.

В Севастополе Маршал Советского Союза устроил смотр кораблям Черноморского флота. Толпы людей собрались на площади Нахимова посмотреть на маршала Победы и выразить ему свою любовь.

— Уплыл! — доложил Хрущеву украинский секретарь Подгорный. — В Севастополе тихо.

Подгорный до последнего находился подле маршала.

Хрущев дал на борт крейсера приветственную телеграмму, пожелал маршалу Жукову плодотворной работы на благо великой Советской Родины, вспомнил о роли маршала в победе над Германией, желал побед в социалистическом строительстве на Балканах.

Жуков ответил предельно просто: «Служу Советскому Союзу!»

Последствия радиоактивного выброса близ города Озерска были трагическими. Попав в воду, радиация разносилась по Челябинской области на сотни километров. Радиоактивный фон на берегах реки Теши привысился многократно. От радиационного облучения стали умирать люди. За первую неделю погибли двести человек. На предотвращение аварии бросили все силы Министерства среднего машиностроения, подключили военнослужащих. Не хватало врачей, медперсонал командировали в зону катастрофы отовсюду. Общее число пострадавших сложно было оценить, но стало очевидно, что цифра эта перевалит за сотни тысяч. Вернувшись из Челябинска, Брежнев как есть обрисовал Хрущеву трагизм ситуации. Поломку устранили, но уж слишком много смертоносного вещества вырвалось наружу.

— Почему случилась авария?

— Халатность, — ответил Брежнев.

— Кто виноват?

Леонид Ильич пожал плечами:

— Не уследили.

— Что за объяснение! Вы там прохлаждались! Кто персонально виноват, спрашиваю?!

— Этого сказать не могу, но могу сказать, что сделано комиссией для предотвращения подобного в дальнейшем! — повысил голос Брежнев.