Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Боги лесных народов никогда не делились на злых и добрых. Боги оставались богами, сущностями непознанными, но вместе с тем обладающими привычным набором чувств и поступков. Многое из того, что вытворялось вышними силами, не нравилось людям. Они, бывало, роптали, но роптали лишь на отдельные их поступки, на отдельные проявления силы. Понять, тем более оценить богов, не пытались. Пытались договориться.

Но вот пришли христиане с одной стороны и последователи Мухаммеда с другой. Они прочертили границу добра и зла и развели богов со свитами по разные стороны вымышленной вечной борьбы. Единственной войны, как они думали, имеющей непреходящее значение.

Богов, духов, природные силы стали оценивать, точно дичь на торгу. Но скудоумие оценщика извратило понятия. Человеческие слабости стали мерилом всего. Страх перед смертью занёс мёртвых в прислужники зла, он же вознёс наверх того, кто обещал бессмертие.

За завесой из слов, откровений, молитв, как-то забылось, что большую часть зла люди причиняют себе сами. Властители прикрылись высшими существами, чтобы свалить на них вину за свои преступления. Во имя истинной веры вырезались города и народы. Бездумная покорность стала образцом праведности. Человеческая свобода свелась к единственному выбору между добром и злом, всё остальное, – тысячи мелких решений, что прежде заставляли думать человека каждый миг на протяжении всей жизни, заставляли взвешивать деяния всякий раз сызнова, сообразуясь с внутренним чувством и обстоятельствами – всё это было изъято и заменено каноном. Думать стало не нужно, вредно, мысль стала восстанием, а душа человека из постоянно работающих весов превратилась во вместилище застывшего знания.

Однако и этот единственный выбор на деле оказался призрачен. Вымышленное зло воплотило в себе слишком много мрачного, страшного, непонятного и в здравом уме вряд ли кто мог встать на его сторону. По сути выбора не осталось. Путь каждого предрешён.

Свобода. Сокол прежде не относился к ней слишком серьёзно. Пока она царит повсюду как воздух, её точно воздух не замечаешь. Но стоит перехватить горло удавкой, нехватка становится очевидной.

Эллинские мыслители выдумали множество хитростей дабы уберечь свободу от произвола человека достаточно уверенного и смелого, чтобы ему пришло в голову возвыситься над другими. Эллины имели некоторый успех, хотя в итоге и потерпели поражение.

Нечто подобное он стремился доказать и Борису. Борьба за верховенство имеет иные истоки, но по сути является тем же самым. Русь, а вместе с ней и соседи, проиграет, потеряв разнообразие. Проиграют прежде всего обычные люди, которые лишаться выбора. Единство – прямая дорога к рабству.

Но даже эллинские мудрецы не предполагали, что вместо деспота явится бог. И его власть не ограничишь мудрой грамотой.

Нельзя никому позволять думать вместо тебя, принимать за тебя решения. Даже в самой незначительной мелочи. Глупо радоваться, что кто-то забрал часть хлопот. Ведь вместе с хлопотами он забирает и душу.

Самое печальное, что новые веяния распространились не только на сторонников единого бога. Даже многие из тех, кто хранил верность обычаям предков и не отрёкся от старой веры, попал под влияние чуждых смыслов. Сокол ныне часто встречал людей, которые запросто, без тени сомнения разделяли добро и зло, словно белую и чёрную пряжу.

Кугурака среди прочих отнесли к злу, так сказать «по чину». Старики Кавана и Вармалей считали злодеем только Вараша. Люди помоложе обобщали, и возвели в злые боги Кугурака как такового.

Деревня в два десятка дворов лепилась на склоне холма. На его вершине построек не возводили. Не желали быть на виду, или опасались грома? Скорее второе, ибо в окружении бескрайних топей бояться внезапного нападения не приходилось.

С высокого холма лес и болота казались ровным зелёным полем. Где-то вдалеке сверкали озёра. Ещё дальше дымка закрывала простор. Старик показал Соколу направление.

– Здесь недалеко. За тем вон болотцем. Но сегодня уже темнеет, лучше пойти туда завтра утром.

– Хорошо, – согласился Сокол.

Мену пристроили у какой-то старухи, а Сокола карт поселил у себя. Но разговаривать ночью не стал. Показал лавку, и тут же улёгся сам на соседней.

То ли полное оберегов жилище карта хранило покой обитателей, то ли твари угомонились, но обошлось без тревожных снов. Сокол впервые выспался вволю, хотя и был разбужен ни свет ни заря.

Хозяин зажёг свечу и сказал:

– Вставай. Я пошёл греть воду.

Сокол кивнул и полез в сумку за свежей одеждой – в рощу полагается ходить чистым. И для пришлых могучих чародеев исключений в обычае не предусмотрено.

После купания в Керженце, свежей рубаху можно было назвать лишь условно. Но другой нет. Сокол как смог почистил эту.

Со двора потянуло дымком.

– Готово, – объявил старик.

Монча ничем не отличалась от привычной мещёрской бани. Дым частью уходил в дыру, частью разъедал глаза, а из щелей сквозило. Но чародей не обращал внимания на подобные мелочи, он с удовольствием смывал с тела дорожную грязь.

В Рощу чародей пошёл один. Мена осталась в деревне. Не той она веры, чтобы в святилище соваться. Да и своих роща не каждый день принимала. А теперь, когда страхи начались, даже карт остерегался без надобности туда заходить.

Границ моленья Юкки ничем не обозначил. Но Сокол понял, что попал куда нужно, как только вместо неровного болотистого леса пошла мешанина из сосен, елей, берёз и совершенно сухая земля. Под ногами потрескивала опавшая хвоя, но её запаха Сокол не чувствовал. Казалось, что запахи в здешнем воздухе вообще не водились. И звуки живые тоже. Не было слышно ни птиц, ни зверей. Только хруст уже мёртвой лесной подстилки сопровождал шаги. Чародей пошёл осторожнее. Роща не обещала оказаться большой.

Две тени выступили из-за деревьев. Сокол не видел их прежде, но сразу узнал описанных Меной ночных гостей. Он резко остановился. Ловушка? Заранее поставленная хитроумная западня? Или нетерпение вынудило тварей сунуться к чародею, не дожидаясь, пока он блуждает во снах?

Не желая оскорбить святилище, он не взял с собой никакого оружия, о чём теперь пожалел.

– Не нужно туда ходить, – заявила маслянистая тварь.

Сокол буравил её взглядом, не снисходя до ответа. Разговаривать с посланцами потустороннего мира он не желал даже из любопытства.

Одно из двух. Либо в роще скрывается нечто, угрожающее лично Соколу, и твари боятся за его жизнь. Оно понятно – в случае его гибели нового человека нужно будет приводить к воплощению в Кугурака с самого начала. Либо там находится что-то, способное помешать перерождению, или хотя бы натолкнуть на верную мысль, подсказать выход.