Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

В первом случае стоило остеречься, но двигаться дальше. Во втором… тоже остеречься и тоже двигаться дальше, разве что с большим воодушевлением.

Но ведь, с другой стороны, и твари знали, что сейчас он в своём прежнем сознании, а значит, рассчитывать на его покладистость не приходится. Или же это хитрый выверт такой?

Чародей осторожно прошёл между выродками и, не оглядываясь, направился вглубь рощи. Кем бы ни направлялись твари, они не решатся напасть на возможного будущего хозяина.

Так оно и вышло. Парочка осталась на месте.

Шагов через сто деревья расступились, и чародей очутился на полянке, посреди которой стоял старый дуб, а на самом краю липа. Эти два дерева сразу бросались в глаза. На десятки вёрст окрест и то и другое встречались редко.

Неподалёку от дуба стоял пень. Не срубленное дерево, но комель, притащенный сюда издалека. Возможно, он служил столом для жертвенной пищи, а быть может, на нём восседал карт, когда общался с духом. Он мог быть и подставкой, и чем угодно другим. Обычаи разнятся, и двух одинаковых рощ не бывает.

Между дубом и пнём белело пятно давно погасшего очага. Рядом лежали дрова, прикрытые от дождя широким куском сосновой коры.

Сокол, подумав немного, присел на пень и стал рассматривать дуб. Меж выпирающих из земли корней зияло отверстие. Видимо, где-то там, в тёмной норе, и покоится прах племенного заступника. Кереметь, как его здесь называют.

Что же потревожило его? Что заставляет ворчать на селян и отвергать жертвы? Сокол осмотрелся. Ничего необычного на поляне не оказалось. Но скоро он понял – смотреть нужно глубже. Там, под землёй, находилась причина волнений. Липа, что стояла на самом краю поляны, дотянулась корнями до ямы. И один из корней потревожил кереметь.

Липа в представлении лесных народов олицетворяла женское начало, в то время как дуб почитался мужским. Что-то вроде семейной ссоры произошло на поляне в самой серёдке священной рощи.

Но так было только на первый взгляд. Липа не сама по себе потянулась к дубу. Не раскидывает она корни так далеко. Нечто враждебное заставило её так поступить.

Сокол нахмурился. Дуб, вернее устроенное в его основании вместилище праха, уже не спасти. Корни липы нельзя просто взять и перерубить без серьёзных последствий. Вряд ли кому-то захочется платить за спокойствие предка моровым поветрием или другой подобной напастью.

На дальнем краю поляны Сокол увидел камень. Тот глубоко погрузился в землю, а сверху зарос мхом, так что его легко можно было принять за обычную кочку.

От камня истекала чуждая сила. Чародей словно увидел потоки, змеящиеся от камня и охватывающие дуб и липу, как если бы это были струи дыма, подсвеченные луной или факелом.

Теперь разгадать причину беды оказалось не трудно.

Задолго до нынешнего, здесь располагалось другое святилище. Чуждое, возможно, не человеческое. И камень был его сосредоточием.

Как же вышла такая накладка? Всё просто. Место уж больно удобно для всякого таинства. Не много среди болот таких светлых мест. При выборе рощи древнюю каменюку просмотрели. Возможно, карт был тогда слишком молод, возможно рощу выбирали по наитию, повинуясь знамению. А затем, даже замечая какие-то странности, отнесли их на счёт чудачества родового духа.

Но скорее всего сила, сосредоточенная в камне, просто дремала до поры, а теперь пробудилась. И осознав, что ныне здесь хозяйничают другие, прежний обитатель разгневался. Начал сопротивляться.

Сокол вновь вспомнил своих тёмных приставов. Серьёзной опасности для себя в камне или в дубе он не почувствовал, из чего следовало, что выродки не желали его появления здесь по другой причине. Но как может помочь ему этот камень? И его ли они имели в виду, остерегая от похода в рощу?

Он подошёл и, стараясь не прикасаться, осмотрел заросший валун. Ничего особенного. Правда травка, что покрывала камень, слыла редкой для этих мест. В народе её прозывали путевым крестом за то, что четыре острых листика, венчающих стебель, всегда смотрели ровно на четыре стороны света. Свойство прелюбопытное, но совершенно бесполезное. Лесовики и так неплохо находили нужное направление. Немногие даже из ведунов знали другую особенность растения. Отвар из путевого креста прогонял сон, а сдобренный соответствующим заговором мог пробудить мертвеца. Не иносказательно, разумеется.

Вряд ли твари боялись травы. Вот если бы она могла загонять мертвецов обратно в могилы, другое дело.

Сокол сорвал несколько листиков. Пригодится когда-нибудь. Трава ценная, а от рощи не убудет. Тем более, что ей недолго осталось жить.

На память пришёл другой камень, виденный им в прошлом году, когда они с Меной выслеживали Мстителя. В том камне Сокол не почувствовал враждебной силы, но что-то общее между ними имелось. Но, как и в прошлый раз у Сокола не нашлось времени обстоятельно изучить находку. Нужно было спешить.

На обратном пути дорога оказалась свободной. Твари убрались восвояси. Чего бы они ни хотели, чародей поступил по-своему.

Юкки возился на огороде.

– Ты видел камень на краю поляны? – первым делом спросил его Сокол. – Почувствовал что-нибудь?

– Камень? – удивился старик, вытирая о штаны руки.

– Понятно, – чародей задумался.

Картами далеко не всегда становятся ведуны, или кто-то из их породы. Зачастую выбирались просто уважаемые людьми старики. А без колдовства увидеть такой камень непросто. Видимо, старик попросту проглядел опасность. А раз так, то он не справится с ней и подавно.

– Нужно переносить рощу в другое место, – заявил Сокол. – И как можно быстрее. Не хочу тебя понапрасну пугать, но постарайся сделать это уже сегодня.

Не возразив, не спросив, и даже не удивившись, Юкки молча кивнул и отправился в деревню собирать стариков.

– А что, разве рощу можно перенести? – озадачилась Мена. – Как такое возможно? Взять вот так и перенести, вместе с деревьями, холмами, оврагами?

– Деревья не имеют значения, – пояснил чародей. – Роща священна не сама по себе, хотя бывают и исключения. Но в большинстве случаев она лишь вместилище силы, древнего родового духа. Вот ему и следует подыскать новое убежище. Там, где он будет спокоен, и не станет понапрасну ворчать на потомков.

Новое вместилище подобрали не сразу. Карт в сопровождении стариков и старух обошёл несколько глухих уголков, но то кому-то земля не понравилась, то тревожный знак неожиданно появлялся, то однажды змея проскочила перед ногами – места одно за другим отвергались. Наконец, где-то совсем уж в непроходимых дебрях нашли подходящее место.

Приближался вечер. Карту нужно было спешить. Ночные походы в рощу могли окончиться большими неприятностями даже для него, единственного хранителя. Однако, осмотрев грязь на одежде, старик виновато развёл руками.