Валерий Кормилицын - Держава (том второй)

— Ваше величество… Весь бой рядом со мной был…

Император, нарушив все мыслимые и немыслимые правила парада и смотра, присел, ласково погладив пса, и тоже зашмыгал носом, расчувствовавшись, будто был простым человеком.

Моряки, видя это, с трудом сдерживали слёзы, думая, прикажи им этот невысокий капитан умереть… Умерли бы без раздумий…

«Почему иногда не вдохновляющее слово, а простой обыденный жест может иметь такое значение для русского человека?» — подумал стоящий неподалёку Рубанов.

В Георгиевский зал, где состоялось богослужение, Кирюшку не пустили, но зато он, наевшись до отвала, дрых под столом в Николаевском зале, где пировали нижние чины российского морского флота.

Офицеры «Варяга» и «Корейца», а также император с высшими чинами, сидели за столами в Концертном зале.

Здесь Николай объявил об учреждении медали в память о бое при Чемульпо и вышел к морякам, где обратился к ним с речью:

— Я счастлив, братцы, видеть вас всех здоровыми и благополучно вернувшимися. Многие из вас своей кровью занесли в летопись нашего флота дело, достойное подвигов ваших предков, дедов и отцов. Теперь вы прибавили своим подвигом новую страницу в историю нашего флота. От души спасибо вам, что поддержали честь Андреевского флага и достоинство Великой Святой Руси.

— Ур–ра! — закричали после речи царя матросы.

«За нашего императора и за Россию, отдам жизнь без остатка», — вместе со всеми кричал «ура» Бондаренко, и вдруг оркестр заиграл «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».

— Пощады никто не желает.., — подхватил многоголосый хор.

«Господи, — мысленно перекрестился артиллерист, — как они могли услышать мою песню во время боя? Или душа России проникла тогда в мою душу?»

«Да, они герои, — слушая песню, думал Рубанов. — Даже более герои чем мы в русско–турецкую войну… Но я мечтаю, чтоб больше не было таких встреч, а мои сыновья просто вернулись живыми», — чокнулся бокалом с Авеланом и выпил шампанское.

Командующий Восточным отрядом шестидесятилетний генерал–лейтенант Засулич сидел на совещании, хмуро разглядывая четырёх из семи генералов отряда.

«Трое прибыть не сумели, — глянул на карту. — Да на этой гористой местности чёрт ногу сломит, не то, что генерал», — вздохнул он, на секунду устало прикрыв глаза набрякшими веками:

— Доложите обстановку, господин полковник, — обратился к своему начальнику штаба Орановскому.

Ваше превосходительство, — поднявшись, чуть склонил голову в сторону командующего полковник, даже не поглядев на четырёх присутствующих генералов. — Диспозиция такова: На участке Саходзы—Тюренчен мы располагаем 18175 штыками, 2320 саблями, 8 пулемётами и 62 орудиями. Наш правый фланг обеспечивает море, левый — приток Ялу реку Айхо. На правом фланге находится Забайкальская казачья бригада генерала Мищенко, — наконец удостоил взглядом присутствующего здесь военачальника. — Согласно его докладу, за время наблюдения за японцами на левом берегу реки Ялу, на нас движется 1-ая японская армия генерала Куроки. Скорее всего, переправляться они будут у Саходзы, где мы сейчас находимся и располагаем основные силы — шесть пехотных полков под непосредственным командованием его превосходительства генерал–лейтенанта Засулича, — вновь коротко кивнул в сторону командующего. — Тюренчен прикрывают четыре полка генерал–майора Кашталинского, начальника 3‑й восточно–сибирской стрелковой дивизии. Левый фланг прикрывает река Айхо. За ней располагается сводный отряд полковника Лечицкого. Еще левее — кавалерия подполковника Мадритова. Пока нет сведений, занята ли нами высота 156 у места впадения Айхо в Ялу. Так называемый «Тигровый холм».

— Наша задача заключается в следующем, — плавно махнул рукой своему начальнику штаба Засулич, предлагая садиться. — Во–первых, пользуясь гористой местностью, затруднить переход противнику через Ялу, и дальнейшее наступление его через Феншулийский горный хребет. Во–вторых. Согласно указанию Куропаткина, всеми мерами стремиться избегать решительного боя с превосходным в силах противником, и не допустить подвергнуть себя поражению. Цель — отход на главные позиции нашей армии. А это 150–180 вёрст.

— Получается… Что отпор врагу должно дать… Но в то же время — отступить, — буркнул Кашталинский.

— Да. Именно! — отчего–то разозлился Засулич. — Будем сражаться с должной твёрдостью, но и с благоразумием.

— Имеется в виду, нанести урон япошкам во время переправы, но затем по–быстрому отступить, дабы не получилось нам конфузии, — всё не мог успокоиться генерал.

— Да уймитесь вы, Николай Александрович, — вспылил Засулич. — Таков приказ генерал–адьютанта Куропаткина. А впрочем, продолжайте, — обидчиво сел на своё место командующий, — коль лучше меня всё знаете.

— Извините, — поднявшись, сделал лёгкий кивок в сторону Засулича генерал. — Противоречащие друг другу приказы.

— Всё. Совещание закончено, — прихлопнул ладонью карту командующий. — Дальнейшие указания получите у моего начальника штаба Орановского.

Почти в одно время с генералом Засуличем, провёл совещание со своими генералами и командующий 1-ой императорской армией Тамесада Куроки:

— Господа, оценив обстановку, я решил переправляться одновременно всеми тремя дивизиями на Тюренченском участке. Агентурная разведка установила, что выше устья реки Айхо оборона осуществляется лишь конными разъездами. Переправа в этом месте позволит нам охватить с фланга позицию русских. Затем ставлю задачу выйти в тыл русским войскам и отрезать их от главных сил Маньчжурской армии Куропаткина. После нашей победы, по замыслу главнокомандующего маршала Ивао Оямы, 2-ая армия генерала Ясукаты Оку, что находится сейчас в готовности на транспортных судах у Цинампо, десантируется на Ляодунский полуостров.

Рубанов с Зерендорфом анализировали военные приготовления за бутылкой ханшина — вино имеет свойство быстро заканчиваться.

В этом полезном деле им активно помогали: полковой адъютант Ковалёв, командир 1-ой роты 1‑го батальона 11‑го полка капитан князь Святополк—Мирский, командир 2-ой роты этого же батальона капитан Максимов, командир полуроты штабс–капитан Рава и подпоручик Сорокин.

Командир батальона подполковник Роивский, согласно своему статусу, пил ханшин с полковником Лаймингом и двумя другими командирами батальонов. К ним прибился комбат из 12‑го полка подполковник Урядов.

День выдался солнечный, и обер–офицеры расположились на полянке, под романтической сенью деревьев с небольшими свежими листочками.

Денщики, Сидоров с Козловым, развели костерок, разложили закуску, и в сторонке, молча завидовали господам офицерам.