Валерий Кормилицын - Держава (том третий)

В церковь всей семьёй ехали в карете.

Волнуясь, Ирина Аркадьевна, на взгляд супруга, болтала всякую чепуху, думая совершенно о другом.

— Друг мой, — обратилась к мужу, — ну почему в твою голову пришла идея — венчать сына в Конюшенной церкви… Я понимаю… Профессиональная тяга: «Всё ли в ресторане подготовили?» — пронеслась мысль. — Здесь ведь Александра Сергеевича Пушкина отпевали в феврале 1837 года. А в марте 1857 — отслужили панихиду по скончавшемуся в Берлине Глинке… Прости Господи.., — перекрестилась она.

— Зато сегодня день Казанской иконы Божией Матери, что очень хорошая примета для бракосочетания… А в шестидесятые годы прошлого века здесь венчался сам Березовский.

— Какое счастье… Березовский венчался…

— Не одесский финансист Березовский, а известный церковный композитор, — уточнил Максим Акимович, развеселив младшего сына.

Смех закончился сухим кашлем.

— Глебушка, грудь не болит? — заволновалась мать.

— Со мной всё в порядке. Лучше Акима держите. По–моему, он из кареты выпрыгнуть собирается…

— Бежать уже поздно. Но Конюшенную площадь въезжаем, — беззаботно хохотнул Максим Акимович.

— От судьбы не убежишь! — выходя из кареты, промолвил Аким.

— Что так мрачно, сынок? — похлопал его по плечу отец. — Я в своё время тоже хотел убежать, но, слава Богу, не удалось… Гости собрались, — остудил пыл хотевшей что–то сказать жены, нежно взяв её под руку.

Оркестр Павловского полка загремел туш.

— Ур–ра! — закричали офицеры полка, прибывшие по такому случаю из Красносельского лагеря.

Генералы Щербачёв и Троцкий подошли поздороваться к Рубанову–старшему. Офицеры, во главе с Ряснянским, в лёгкую уже принявшие на грудь, принялись качать виновника торжества. Ирина Аркадьевна влилась в компанию кумушек: графини Борецкой, княгини Извольской и баронессы Корф.

— Опаздывает невестушка, — поджала губы баронесса.

— Так и положено, — вступила в полемику Извольская.

— Мужей сразу следует брать в руки, — поддержала её Борецкая.

— Шаферы, вы где? — спустился, наконец, на грешную землю с горних высей Аким, оправляя белый китель.

— Здесь, ваше превосходительство, — выступили вперёд Гороховодатсковский с Будановым.

— Во–первых, вот вам деньги, угостите мою роту… Во–вторых, вы, господин Буданов, шафер моей невесты. А вы, сударь Гороховодатсковский, надо мной венец держать станете. От этого будет вам счастье, радость и скорая женитьба, — на оптимистичной цыганской ноте закончил инструктаж жених.

— Да-а! Непростое дело — жениться, — выразил общее мнение Ряснянский. — А вон и невеста прибыла, — кивнул головой в сторону подъезжающей кареты. — Прощайте, мой друг, — пожал руку Акиму, развеселив офицеров.

«Какие у меня красивые сыновья», — залюбовалась детьми Ирина Аркадьевна, с нежностью глядя на статных, в белых кителях с орденами, молодых офицеров.

— Ступай, Аким, получать Божие благословение, — перекрестила она сына, расцеловалась с матерью Ольги и поздоровалась с невесткой.

В притворе храма, как их учили, обручающиеся встали отдельно: Аким справа, Ольга — слева. Священник вынес из алтаря Крест и Евангелие, затем епитрахилью [8] Епитрахиль — по–славянски «нагрудник» — символ власти Христовой, данной священнику. соединил руки жениха и невесты.

Аким почувствовал, как засосало под ложечкой, а Ольга — неземное счастье.

Перекрестив зажжёнными свечами, протянул их молодым. Приняв свечи, они тоже перекрестились и подождали, пока священник возвратится с кольцами, лежащими в алтаре на святом Престоле.

«Господи! Как ужасно чешется нос, — перекрестился Аким. — Явно к выпивке».

Шаферы, волнуясь не меньше молодых, приняли кольца и, согласно ритуалу, трижды произвели их обмен между женихом и невестой.

Певчие запели: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!», и Аким с Ольгой, ведомые священником, направились в центральную часть церкви, встав перед аналоем на белое подножие.

«Белый платок символизирует радость и целомудрие вступающих в брак», — вздохнул Аким, потеряв чувство торжества момента до такой степени, что даже не услышал вопрос священника:

— Имеешь ли, раб божий Аким, произволение благое и непринуждённое, и крепкую мысль, взять себе в жёны рабу божию Ольгу?

— Да! — с задержкой ответил он.

— Да! — с трепетом произнесла Ольга.

Возгласив: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков», священник возложил венцы на головы жениха и невесты, которые приняли стоящие позади них шаферы.

Певчие вновь запели псалмы. После молитвы «Отче Наш» нововенчаемые испили общую чашу с красным вином…

«Здесь нет уже трёх коралловых бусин, — с грустью подумал Аким. — А пришла ли она на венчание? Глеб может и пригласить», — полезли в голову грешные мысли, пока священник трижды обводил их вокруг аналоя.

Потом святой отец снял венцы — и всё… Они стали мужем и женой…

Выйдя из церкви под туш оркестра и видя радостные лица и открытые рты своих друзей, кричащих «ура!», Аким успокоился, не заметив рядом с Глебом Натали.

«Слава Богу — не пришла!» — с трудом справился с неожиданно обрушившейся на него тоской, кланяясь кричащим здравицы гостям.

Ольга, почувствовав его настроение, обеспокоенно повела плечами и головой, но увидев, что он улыбнулся, отнесла всё к волнительному таинству брака.

Натали пришла на венчание, но стояла в стороне от приглашённых, в толпе зевак.

«Отчего мне так тяжело? — глядела на счастливую Ольгу, держащую под руку Акима… — Своего мужа.., — прошептала она, с трудом сдержав слёзы. — Хороша же я буду, если разревусь… Он теперь совершенно чужой человек», — чтоб отвлечься, прислушалась к разговорам стоящих рядом тёток:

— Невеста — баба справная, — вынесла свой вердикт одна.

— А платье–то у ей со шлейфом и флёрдоранжем, — позавидовала другая.

— Чё–ё? Ругаться не надо, кума. А вот старинных обрядов не блюдут… Ни тебе хлеба–соли, не обсыпания хмелем… Коврик должны подстелить и наблюдать — кто первый ступит. Тот и станет в доме хозяином.

— Ну, ты и загнула, кума. Коврик стелют перед входом в жилище. А хозяином и так ясно, что муж будет… Вона, мядалей на грудях, что блох на собаке…

«Так ему и надо», — незаметно вытерла слёзы.

— Натали, вот ты где, — нежно взял её под руку Глеб.

— Ты чего от гостей ушла? — улыбнулся ей Олег и покрутил на пальце кольцо в форме лошадиной подковы с гвардейской звездой. — Экзамены сдал и без растений великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Шестого августа, в одно время с юнкерами училища корнетом стану, а пока по–прежнему вольнопёр, — выставил плечо с трёхцветным бело–жёлто–чёрным кантом на погоне.