Тоне Светина - Волчата

— Погоди, Душко! Наша мама верила в бога и просила его за нас. Может, бог и есть. Вот возьмет и покарает их, а нас спасет!

— Ну, не знаю, спасет он нас или нет. Лучше бы нам самим спастись… Надо бежать, как только случай представится!

Через несколько дней появились усташские офицеры, чтобы распределить несколько тысяч детей, привезенных с Козары и из других мест. Они отделили мальчиков от девочек, мальчиков разделили на две группы, в одну из которых вошли дети от десяти до четырнадцати лет, а в другую — младше десяти.

Высокий офицер сказал им:

— Дети, если вы будете себя вести хорошо, мы забудем, что вы с Козары, что ваши родители с оружием боролись против нас. Мы будем вас кормить, воспитывать и учить. Сделаем из вас хорватских янычар. Вы знаете, кто такие турецкие янычары? Это были наши дети, которых турки увезли к себе и из которых сделали солдат. Получилась самая боевая турецкая армия. И платили им, конечно, больше других. Вот и вы, если будете прилежны и послушны, получите возможность хорошо жить.

Множество горящих глаз были устремлены на него, но уловить их выражение было невозможно, и говоривший чувствовал это. Скорее всего, он сам не верил тому, что говорил, потому что достаточно хорошо знал людей с Козары и понимал, что их, бунтовщиков от рождения, никогда не перевоспитать. Но усташскому правительству все-таки вздумалось создать новых «янычар», и именно на этих детях было решено провести опыт.

Когда офицер замолчал, старшим мальчикам раздали усташскую форму с буквой «У» на фуражках. Почти всем фуражки оказались велики, у некоторых они сползали на нос, отчего мальчишки выглядели смешными и нелепыми.

Душко съежился, чтобы казаться еще меньше. Из-за своего маленького роста он попал в младшую группу.

Дни тянулись медленно. Дети оказались в руках злобных монахинь и безжалостных солдат, которые не проявляли к ним никакого сочувствия, но требовали полного повиновения. Кормили ребят плохо, а спрашивали с них много. Жили они в антисанитарных условиях и потому часто болели инфекционными болезнями. В лазарете не было лекарств, и болезнь чаще всего заканчивалась смертью. Когда ребенок попадал туда, он, как правило, уже не возвращался…

Группу, в которой оказался Душко, переселили из главного лагеря в другой, расположенный в бывшем барском поместье, окруженном фруктовым садом. В этом же лагере находилась и группа девочек, в которую попала Вука. Детей использовали для работ в поместье или заставляли работать на территории лагеря…

Лето было в самом разгаре. Солнце жгло потрескавшуюся землю, все колодцы высохли.

Дети просыпались с пересохшими губами и горлом, очень страдали от отсутствия воды.

Однажды днем остриженный наголо Лазо получил солнечный удар: голова у мальчика закружилась, он едва удержался на ногах.

Лагерное начальство всеми способами старалось вытянуть из детей сведения о родителях. Тех ребят, которые признались, что их отец, брат или сестра находятся в партизанах, ждала смерть. Душко и Вука счастливо избегали подобных ловушек.

Брат и сестра с трудом переносили подневольную жизнь, и только вера в то, что партизаны спасут их из этого ада, помогала им жить. А маленький Лазо совсем пал духом. Все его родные погибли на Козаре, и, вспоминая их, он плакал ночи напролет и вздрагивал всем телом, когда его окликала монахиня.

Однажды вечером Лазо и Душко попали в группу, которая должна была хоронить детей, умерших от инфекционных заболеваний. Кладбище с несколькими рядами простых деревянных крестов находилось сразу за садовым забором. Земля там была мягкая, ветки фруктовых деревьев осеняли последнее прибежище детей.

Получив лопаты, Душко и другие ребята копали могилки. Лазо еле сдерживал слезы, а Душко копал молча, стиснув зубы. Работой руководил могильщик — средних лет мужчина, который не был с ребятами ни суров, ни приветлив. Зато два усташа угрожали ребятам, запугивали, говоря, что их тоже убьют и закопают вместе с мертвецами, если они будут непослушными. Мальчики выкопали четыре могилы.

Вскоре принесли трупы, завернутые в мешковину. Дети умирали каждый день по самым разным причинам. Когда число умерших возросло, трупы стали засыпать перемешанной с землей негашеной известью.

Маленький мальчик, хоронивший своего приятеля, сорвал несколько цветов и бросил их в яму. Его подозвал усташ и приказал встать по стойке «смирно». Широченной ладонью он ударил мальчугана по губам с такой силой, что тот упал на землю, а из разбитых губ потекла кровь. Однако мальчик не заплакал, а только крепко стиснул зубы.

— Хочешь, чтобы и тебя тут же прикончили?! Вам что было приказано? Кто тебе разрешил бросать в могилу цветы?

Подошла настоятельница Клементина. Следом за ней двое солдат несли четыре креста, сколоченных из досок. Ямы наспех засыпали, настоятельница сложила руки и произнесла короткую молитву.

С кладбища мальчики возвращались обессиленные, измученные…

Постепенно Душко стал разбираться, что можно и чего нельзя делать в лагере. Он быстро нашел кое-какие «лазейки» в лагерном распорядке дня и многочисленных предписаниях, понял, как можно провести благочестивых сестер и даже охранников. Он понимал, что самое главное — это не перечить начальству, не слишком выкладываться на работе и по возможности добывать себе что-нибудь поесть.

Разжиться едой было заманчивое, но рискованное дело. Когда Душко посылали работать на кухню, он всегда очень старался, чтобы получить добавку. Проще было нарвать фруктов по дороге на работу. Созревшие сливы, груши и яблоки так и манили к себе. Рвать фрукты строго запрещалось, но вместе с ребятами он все-таки несколько раз отважился на это, по-братски разделив затем трофеи с Вукой и Лазо.

Душко очень гордился своими подвигами, и Лазо решил последовать его примеру, хотя Душко и Вука уговаривали друга не рисковать. Лазо не послушал их, слишком уж хотелось есть. После того как несколько раз ему удалось незаметно нарвать слив, он забыл об осторожности. В конце концов его поймал сторож и, крепко держа за ухо, привел к настоятельнице Клементине.

Монахиня объявила общий сбор. Лазо привели под стражей, и настоятельница приказала ему влезть на ящик, чтобы всем было видно его.

— Посмотрите на этого маленького вора, — сказала она. — Наконец-то мы поймали одного из тех, кто рвет недозревшие фрукты. А ведь мы строго-настрого запретили вам делать это. — С этими словами она вывернула карманы у мальчугана и выложила сливы на ящик.

Лазо стоял, низко опустив голову. Ребят он не стыдился, в душе он даже гордился собой, но наказания очень боялся. Каждый раз, когда кто-то из ребят совершал какой-нибудь проступок, наказывали по-разному, но всегда строго.