Тоне Светина - Волчата

В селе их остановила Дара, с которой осенью Илия собирался обвенчаться…

— Где Илия? — спросила она не своим голосом.

— Здесь, — тихо проговорил дед, показав на телегу.

Откинув простыню, девушка упала на грудь юноши, потом резко выпрямилась, закрыла лицо руками и, качаясь, словно подстреленная, побрела к лесу. Напрасно дед звал ее. Она скрылась за деревьями.

Жить в селе становилось все опаснее. Усташи зверствовали безнаказанно. Они жгли села, убивали крестьян.

Лето сменилось осенью. Полили холодные дожди, пожелтели листья на деревьях. К счастью, урожай в тот год уродился хороший.

Усташи несколько раз направлялись и в горные селения, но партизаны, которые к тому времени уже набрали силу, преграждали им путь.

Когда внизу под горой раздавались автоматные очереди, взрывы мин и орудийная стрельба, дед Джуро поднимал голову, прислушивался.

— Там идет бой, — говорил он внукам. — Наши, видать, стойко защищаются, и усташи больше не будут резать нас, как баранов. Вот увидишь, соберется вся Козара, все наши герои. Никогда мы не сдавались и теперь не сдадимся.

— А кто это наши? — спрашивал Душко, от всего сердца радуясь, что есть кто-то храбрый и сильный, кто защищает их там, в долине.

— Народная армия, партизаны!

Однажды дед запряг лошадь, погрузил на телегу овес и повез на мельницу.

Не один час шли они с Душко по разбитой дороге через лес, потом спустились в долину, где текла речка и неподалеку от плотины стояла одинокая мельница. Вертелись ее колеса, мерно стучали жернова.

Для Душко приезд на мельницу каждый раз становился ярким событием. Пока дед с мельником толковали за рюмкой сливовицы о том о сем, он бежал к протоке, где по камням, обросшим мхом, стремительно неслась вода. Здесь можно было прямо руками ловить форель. Любил Душко разглядывать мельницу и изнутри — смотрел, как вертятся жернова, окунал палец в муку, мял ее и пробовал на вкус…

— Здравствуй, Муйо! — закричал дед мельнику, когда тот показался на пороге, весь белый от мучной пыли.

Мельник улыбнулся, закрутил длинные усы:

— Здорово, Джуро!

Мельник, которого звали Муйо Бегич, был мусульманином. Однако, оставаясь ревностным почитателем аллаха, он водил дружбу и с православными, и с католиками. За двадцать лет работы на мельнице плечи его согнулись от тяжести мешков, но он оставался по-прежнему бодрым и крепким. На его решительном лице добродушным лукавством светились глаза.

Душко любил его. Муйо, дед Джуро и Михайло вместе воевали в первую мировую войну. У мельника в доме даже висела фотография, на которой были изображены солдаты в красных фесках, с кинжалами и гранатами за поясом. Они сидели на бруствере окопа, а за ними круто поднимались вверх скалистые горы. Среди этих солдат находился и Муйо.

Теперь он жил с женой и двумя дочерьми в этой глухой лощине, вдалеке от сел. Ему доверяли и считали его порядочным человеком все — и католики, и православные, и мусульмане.

Пока дед и Муйо носили мешки с зерном на мельницу, Душко играл возле плотины. Вдруг залаяла собака, и мальчик увидел людей, колонной спускающихся по тропинке к мельнице.

— Это наши, партизаны, — успокоил мальчика мельник.

Он начал рассказывать, что с тех пор, как началась эта война, на мельнице не стало покоя. Сюда уже приходили и усташи, и гитлеровцы. Спасло его только то, что он показал немецкому офицеру свою серебряную медаль за храбрость, полученную на фронте, и то, что он немного говорил по-немецки. Немцы признали его своим, а усташи разрешили и дальше молоть зерно, но с условием, что он не будет снабжать им партизан. Заходили к нему и партизаны. Вот и теперь они пришли.

— Смерть фашизму! — приветствовали мельника партизаны.

— Свобода народу! — ответил им мельник.

Душко не сводил глаз с партизан, крепких молодых парней, таких же, каким был Илия, вооруженных винтовками и пулеметами. Партизаны поздоровались и с Джуро. Двух из них старик узнал. Они разговорились. Трое партизан с пулеметом на всякий случай остались на дороге, чтобы охранять подходы к мельнице.

Партизан по имени Соша сказал, что отныне они не дадут усташам покоя, не позволят больше грабить и убивать мирных жителей. Он сказал деду, что в селе надо организовать дозор, чтобы враг не застал крестьян врасплох, и подготовить как можно больше убежищ около дома и в лесу, куда все жители должны уходить, как только враг появится у села. А еще он добавил, что партизаны зовут в отряд всех молодых парней, которые хотят бороться против фашистов.

Дед обещал все выполнить, пригласил партизан приходить в село, если им что понадобится, дал мешок муки.

Дома Джуро собрал всю семью и рассказал о своей встрече с партизанами. Все внимательно слушали старика. Миле с мрачным видом сидел за столом. Он считал, что немцы — слишком большая сила, чтобы ей можно было противостоять. Миле еще не пришел в себя после ночной резни, учиненной усташами.

— Я очень рад, что у нас есть своя армия! — закончил дед. — Будь я помоложе, завтра же взял бы винтовку и ушел в лес сражаться. Ничего другого нам не остается! Вот увидите, фашисты не дадут нам покоя, они еще не один раз придут сюда!

Выслушав деда, Боро обратился к Миле:

— Разреши, отец, мне уйти к партизанам. Если бы мы с дедом тогда не спрятались, не было бы меня сейчас в живых… Что же мне теперь — сидеть дома и ждать?

У деда от радости засветились глаза, а мать и Вука заплакали. Душко был горд за старшего брата. Но отец посмотрел на него как-то робко — он боялся потерять и второго сына.

— Ты еще совсем молод, Боро! Не рано ли тебе воевать? — проговорила мать.

— Совсем не рано! — повысил голос дед, гордый от сознания, что боевой дух Гаичей передался его внуку. — Правильно ты решил, Боро! Другие тоже идут в лес. Кто-то из нашей семьи должен отомстить за Илию, за безвинно убитых односельчан! Кто-то должен нас защищать!

Подумав немного, отец кивнул, соглашаясь с сыном.

Через несколько дней в село пришли Михайло и двое партизан. Боро сразу же начал собираться в дорогу. Домашние принесли все, что было в доме, чтобы снарядить его. Дали ботинки, оставшиеся от Илии, отцовскую суконную накидку, дедов ранец, сохранившийся еще с прошлой войны, и флягу. Мать сшила ему пилотку с красной звездой.

После ужина собралась вся семья. Дед протянул внуку свою знаменитую винтовку:

— Боро, передаю тебе свое оружие. Я хранил эту винтовку как самое дорогое воспоминание. Не раз спасала она мне жизнь. Здесь тридцать патронов, пусть каждый принесет смерть усташу или гитлеровцу. На первое время тебе хватит, а потом сам добудешь патроны в бою.

Вспыхнув от радости, Боро взял в руки винтовку, поцеловал:

— Дед, клянусь честью нашей семьи, что не посрамлю род Гаичей!