Дмитрий Гусаров - Партизанская музыка [авторский сборник]

— Почему же сегодня? — мрачно усмехнулся Чернов. — Почему не завтра? Или не через неделю?

— Потому что сегодня идет дождь, — медленно и тихо произнес Орлов, улыбаясь и не разжимая стиснутых зубов.

— Дождь был вчера. Сегодня уже остаточки. К полночи небо будет чистым.

Вероятно, Орлову ничего не стоило прекратить назревающий раздор — надо было лишь объяснить, что выжидал он не столько погоды, сколько отъезда капитана, командира роты охраны. Возможно, он рано или поздно сам сказал бы о причинах задержки, но от своих товарищей он ждал совсем иного к себе отношения, и намеки Чернова взбесили его:

— Вы тоже так считаете? — спросил он Яковлева и Грябина.

Те недоуменно переглянулись, словно не понимая, о чем разговор.

— Та-ак! — протянул Орлов. — Я рискую своей жизнью, припасаю продукты и оружие, а вы тут лежите, ничего не делаете, да еще труса празднуете. Чего доброго, еще кто-нибудь захочет искупить свою вину перед лагерным начальством, покаяться. Только зря надеетесь! Сегодня это не удастся, а завтра будет поздно. Мы в полночь уходим. Трусы и паникеры могут оставаться. Только пусть помнят Кольку Орлова, граната для них у него найдется!

Кивнув Каммонену, он поднялся, от дверей, с улыбкой, прощально помахал рукой всем находившимся в стационаре и исчез, оставив в смущении и растерянности своих товарищей.

Несколько минут спустя в стационаре появилась Надя Шаманина и попросила Чернова и Яковлева зайти к ней в комнату, где их ждал Орлов.

— Если он сейчас с нами так разговаривает, — тихо возмущался Чернов, — то что же будет в лесу? Или когда мы выйдем к своим? Он же нас всех трусами и паникерами считает…

— Поймите ж его, — уговаривала Шаманина. — Ему ведь достается больше других, он нервничает. А так он очень хороший и добрый человек.

Через час конфликт был улажен, примирение состоялось, и эпизод этот странным образом не только не расколол, а, скорее, сблизил всех участников побега, как бы выплеснул наружу образовавшуюся накипь и освободил место доверию, которое лишь крепло в последующие дни.

В группе утвердилось единовластие, а Чернов стал как бы негласным заместителем Орлова.

Бежали в ночь с субботы на воскресенье.

Нужны были ножницы, чтобы перерезать колючую проволоку. Когда-то Чернов заведовал лагерным вещевым складом и отлично знал, где что следует искать. Он отправился в столярную мастерскую, где имелись ножницы для жести, нашел их и спрятал в дровах у забора. Потом пошел к доктору Раковскому и порекомендовал, во избежание лишних неприятностей, всех участников побега выписать из лазарета, перевести их в жилой барак и всё оформить документами. Доктор охотно согласился, тут же оформил бумаги на Чернова, Нищева и Грябина. Яковлев выписке в другой лагерь не подлежал, так как его, по указанию начальства, оставляли вновь работать в сапожной мастерской. Афанасьев тоже не мог быть выписан, ибо числился ждущим этапа в инвалидный лагерь.

Казалось, все готово.

После отбоя, не раздеваясь, лежали на нарах, потом, ближе к полуночи, один за другим неслышно двинулись к уборной и затаились в тени высоких штабелей дров.

Ждали Маркелова, который из комнаты доктора должен был увидеть сигнал на выход из зоны. После часу ночи Маркелов прибежал, впопыхах сообщил, что световой сигнал был, но выходить никак нельзя — часовой ведет наблюдение за восточной стороной ограждения. Чернов выглянул — часовой действительно находился на этой стороне. Опять явилось подозрение, уж не пронюхали ли финны о готовящемся побеге. Находиться в дровах было опасно. Чернов приказал вернуться в барак и ждать, в дровах остался для наблюдения один Комлев.

Минут через двадцать в барак прибежал Комлев и разгоряченным шепотом начал ругать Чернова, что он срывает дело, что уходить давно пора, что часового никакого нет, а Каммонен уже здесь. Каммонен не должен был приходить в лагерь. Но не дождавшись после сигнала никаких ответных действий, Орлов прислал его узнать, в чем дело, почему никто не выходит. В суете не сразу обратили внимание, что Каммонен одет строго по финской форме, и лишь много позже разобрались, что полчаса назад именно его и приняли издали за часового, наблюдавшего за восточной стороной.

Дальше все пошло быстро, как в лихорадке, но удачливо и по плану.

Комлев вытащил из штабелей спрятанную финскую одежду. Пока нервно переодевались, прятали свою, Каммонен осторожно перерезал проволочное заграждение первого ряда. Долго никто не замечал, что собрались не все, нет Маркелова, а потом, когда хватились, то времени бегать за ним уже не оставалось. Надя сказала, что перед выходом она заглядывала к нему, Петр Матвеевич был готов и одет, сказал, что как только начнут собираться, он выпрыгнет через окно и будет ждать возле уборной.

Возникло опасение, что Маркелову что-то помешало, а это значило, что надо спешить, пока возможность побега не сорвалась для остальных.

Г. А. Чернов на опросе 5 июля 1943 года рассказал:

«В образовавшийся проход первым проскочил Каммонен, за ним — я, Афанасьев и Комлев. В это время часовой на дальней вышке повернулся в нашу сторону, и остальным пришлось залечь у прохода, а мы успели добежать до угла лагеря, прикрытого зданием столовой, где Орловым и Каммоненом было заранее сделано углубление во втором ряду проволоки. Позже к нам прибежали Шаманина, Яковлев, Грябин и Нищев.

Все мы выбрались с территории лагеря, пересекли шоссейную дорогу Пиндуши — Медвежьегорск и по кустам направились в то место, где были спрятаны продукты и боеприпасы. Пробежали метров 400—500 и встретили Орлова, который указал, где спрятаны хлеб, сахар, масло, концентраты, гранаты и патроны. Мы начали укладывать это в вещевые мешки, а Орлов, Каммонен и Комлев ушли за винтовками. Одна винтовка итальянской системы была уже здесь: ее Комлев заранее взял в гараже».

Н. Е. Шаманина свидетельствует, что на сборном пункте в лесу Орлов как руководитель побега спросил остальных:

— Как быть с оружием? Времени уже много. Идти добывать оружие или не надо?

Яковлев тут же ответил, что рисковать не стоит, есть одна винтовка, есть гранаты — и хватит. Каммонен заявил, что без оружия отправляться в такой далекий путь нельзя, и Орлов, помедлив, приказал:

— Каммонен пойдет со мной. Остальным укладываться, все тщательно замаскировать и ждать нас. Я обещал оружие, и оно будет!

Через 30—40 минут они вернулись с оружием.

Как они добыли его, рассказал на опросе 5 июля 1943 года Т. Ф. Каммонен:

«Мы с Орловым пошли сразу к трофейному складу, чтобы взять там винтовки, но когда мы шли туда, нас увидел часовой, и мы повернули к моему дому, где зашли в сарай. Часовой не обратил на нас особого внимания, так как он знал нас и знал, что нам с Орловым разрешено ходить и ночью.