Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

— Не сунется!.. Кишка тонка!.. — ответил Тарас. — А вообще-то я политикой уже не занимаюсь. Пусть Петро Гатчинский. У него большая голова, ему и карты в руки… А я теперича человек маленький…

— Эх, Тарас, от тебя я такого не ожидал, — возмутился Симха, но, увидев на тропе идущих рядом Шмулика Сантоса и Лесю Матяш, обрадовался и поспешил им на встречу. Поздоровавшись, сказал: — С ними разговор не получается. Ничего-то они не понимают. Я им толкую, что гроза надвигается, а Мейлех молча орудует стамеской. Тарас же Моргун только об одном и говорит, как его заставили взять в руки кнут и стать ездовым. У него и мысли нет, что немцы могут повернуть дышло в пашу сторону… Тогда солоно придется.

Леся вскинула на бухгалтера затуманенные грустью глаза, не понимая, что он говорит и чего от них хочет. Утром любимый уходит, и кто знает, когда вернется. Ей теперь ничего не нужно. Ничего она больше не желает — только бы ее оставили наедине с любимым. Больше она ни о чем не могла думать, а Симха все болтает и болтает, не замечая, что мешает им.

Леся шагала молча, опустив голову. Солнце плавно катилось к закату — огромное, багровое, занавешивая полнеба необъятным красным полотнищем и отражаясь на поверхности Днестра.

Легкий ветерок трепал льняные волосы девушки. Она искоса взглянула на спутника, поправила легкую, вышитую яркими узорами блузку, покраснела, поймав на себе его нежный, влюбленный взгляд, и чуть заметно улыбнулась.

Молодой Сантос тоже не произносил ни слова. Он не прислушивался к тому, что говорил бухгалтер, несмотря на его взволнованный топ. Парень так же, как и его подруга, не мог дождаться, когда Симха уйдет. А тот не унимался, все что-то говорил, и Сантос кивал головой: мол, я со всем согласен, но конечно же не слушал его. Мысли парня были заняты другим. Он прощается сегодня с Лесей — и одно только это его волнует.

Между тем Симха Кушнир доказывал, что если бы прислушались к его советам, все выглядело бы совсем иначе. Намного лучше. Но что поделаешь, если никто к его советам не желает прислушиваться. Он не понимает ныне, почему местное начальство не соберет митинг на площади и не сообщит людям о надвигающейся опасности.

Шмулик Сантос продолжал кивать головой: мол, все правильно, только пощади, дорогой, оставь нас со своими советами. Не до этого нам.

Должно быть, мысли парня все же наконец дошли до бухгалтера, и он неожиданно замолк. Симха окинул быстрым взглядом стройную девушку, ее красивые ноги, пышные волосы, которые трепал ветер, и его лицо озарилось доброй улыбкой. Совсем некстати странные мысли пришли ему в голову, он смутился и чуть покраснел. Словно прирос к месту: стоял неподвижно на извилистой тропе, ведущей к лесу и волшебному роднику, и мечтательно смотрел вслед жениху и невесте.

До него только теперь дошло, как неосмотрительно и даже по-стариковски глупо он надоедал парню и девушке своей неуместной болтовней. Ругал себя за то, что так некстати пристал к людям. В самом деле, до политики ли им теперь?

И Симха Кушнир, по натуре человек не завистливый, все же невольно позавидовал этому вихрастому черноглазому парню.

Он издали махнул им вслед рукой и прошептал тихонько:

— Будьте счастливы, ребята! Пусть вам стелется светлая дорога. Какой же все-таки я чудак. Целую жизнь прожил на земле, ужо с ярмарки возвращаюсь, а никогда не испытывал такого счастья, какое сын Гедальи испытывает. Не суждено, видно, было, вот и остался бобылем…

Затуманенными грустью глазами он глядел вслед удаляющейся паре. А заходящее солнце делало свое дело — перекрашивало в бордовый, красный и оранжевый цвет небо, словно старалось навсегда оставить на нем свои пышные краски.

Вымытыми казались небеса, такой свежей и нежной сверкали они голубизной. На фоне этой кристальной чистоты вырисовывались две удаляющиеся фигуры, которые как бы плыли в ту сторону, где вспыхнул багровым закатом лес, белая скала и манящий к себе родник.

Леся и Шмулик оглянулись, засмеялись и ускорили шаг, словно боясь, что Симха Кушнир снова их догонит…

Мысленно они были совсем на другой планете… И ничего другого, как остаться наедине среди неповторимой красоты этого изумительного предвечерья, им не было нужно.

Радостные, счастливые, с трудом переводя дыхание после быстрой ходьбы, они остановились у волшебного родника, не в силах отвести глаз от зеркальной глади, озаренной закатом. Лучи заходящего солнца пробились сквозь гущу листвы и мягко погрузились в прозрачную изумрудную воду. Казалось, после большого жаркого труда лучи окунулись в студеную влагу да так и остались там.

— Смотри, родной, вода похожа на доброе вино. Ведь правда? Нет, что ни говори, а наш родник в самом деле зачарован…

Она склонилась над широкой выемкой, зачерпнула руками холодной чистой воды и жадно стала пить.

— Какая прелесть!

Она снова поймала на себе пристальный взгляд парня, перескочила на мшистый камень, нагнулась, зачерпнула в ладони воды и поднесла к его губам:

— Пей… Это в самом деле настоящее вино!.. И я уже, кажется, чуточку пьяна.

Он неторопливо стал пить из ее ладоней холодную воду и вдруг обнял ее и крепко поцеловал.

Леся пыталась высвободиться из его цепких объятий, но поняла, что это не так просто. Затаила дыхание и почувствовала, как голова закружилась, как ноги вдруг стали неустойчивыми…

— Отпусти… Ты меня задушишь… — Она с трудом вырвалась из его рук. — Я не знала, что ты такой сильный…

Она отступила от него на несколько шагов и, вскинув голову, посмотрела на белую скалу:

— Тебе не стыдно? Посмотри, сколько глаз обращено на нас!

Шмулик запрокинул вверх голову и увидел, как из гнезд на деревьях глядели на них птицы.

— Вижу… Это им просто завидно… И знаешь, Леся, если б на нас сейчас глядел весь мир, это меня ничуть не трогало бы. Ты такая хорошая. Не знаю даже, как тебе сказать!..

— И хорошо, что не знаешь! — перебила она его. — Ничего не надо говорить… — И, подумав немного, добавила:-Ты еще можешь глупостей наболтать… И вообще, мне кажется, что у родника нужно стоять и молчать… Пусть говорит родник… Слышишь, как он бормочет, как мелодично журчит, точно живой…

Шмулик перескочил на высокий мшистый камень. Глаза девушки были печальны. Она, должно быть, подумала в это мгновенье о разлуке. Сердце сжалось. Накипали слезы. Она не думала, что так скоро придется расставаться. И сколько же им суждено быть друг без друга? Леся тряхнула головой, как бы желая отогнать от себя тревожные мысли. Не надо печалиться. Надо верить, что расставанье будет недолгим. Он должен уехать в хорошем настроении. Тогда все будет хорошо и незаметно пролетит время.

Леся минутку молчала, глядя на приунывшего парня, потом взяла его за руку, и они медленно стали подыматься по широкой тропе, ведущей на белую скалу, все выше и выше…