Геннадий Сорокин - Пропавших без вести – не награждать!

– Я умру, если пробегу с полной выкладкой хоть километр, – честно признался Николай Егорович.

– А их тогда зачем в горы погнал? Ладно бы молоденькие солдатики были, а то ведь у нас в морской пехоте мужики лет под тридцать, бывший плавсостав. Какие с них бегуны? Они привыкли у себя на кораблях вразвалочку ходить, а ты их, как салажат, с полной выкладкой…

Лоскутов промолчал. Он не желал посвящать Сидоровича в свои планы.

На вершине сопки московские офицеры проверили состояние личного состава после марша. Вернее сказать, проверял один Николай Егорович, Сидорович демонстративно стоял в сторонке.

– Первая шеренга первого взвода! Вытряхнуть все содержимое вещмешков на землю! – приказал Лоскутов. – Так, что здесь? Почему НЗ распечатан? Лейтенант, иди ко мне! Это что такое? Почему у тебя боец сожрал половину НЗ? Боец, тебя что, плохо кормят? Пять нарядов вне очереди!

Командир взвода за спиной проверяющего показал матросу кулак: вернемся – по стенам размажу! Это же надо додуматься, покуситься на неприкосновенный запас!

– Почему у тебя в сидоре нет мыла? – пытал Лоскутов следующего краснофлотца. – На курево обменял? Пять нарядов вне очереди!

– А у тебя почему котелок плохо промыт? Дизентерию подхватить хочешь? Пять нарядов на кухню, чтобы научился жир с противней оттирать.

Перейдя ко второму взводу, Лоскутов проверил чистоту оружия. У следующего взвода он проинспектировал наличие ниток с иголками, курительных и гигиенических принадлежностей.

– Боец, где у тебя расческа? Да мне плевать, что ты лысый! Каждый военнослужащий обязан при себе иметь расческу, это тебе известно? Наряд вне очереди.

– Офицеры, ко мне! – закончил Лоскутов смотр личного состава. – Если через неделю или через день я подниму батальон по тревоге и выявлю те же недостатки, что и сегодня, вы у меня из морской пехоты пойдете служить в простую пехоту. А теперь планшеты к осмотру! Лейтенант, где у тебя схема взвода в обороне? Не успел нарисовать? Трое суток ареста от имени генерала Морозова!

Объясняя руководству оперативного штаба «Посох» необходимость поднять батальон морской пехоты по тревоге, Лоскутов рассуждал так:

– У нас два пути. Первый: провести отбор среди морских пехотинцев и сформировать рейдовый взвод из наиболее подготовленных бойцов. Второй: взвод обеспечения выбрать в последний момент методом «случайного тыка». В первом случае мы теряем элемент внезапности, и наши планы могут стать известны врагу. Во втором случае в рейд попадут неподготовленные к походу солдаты. Я предлагаю поступить следующим образом: две роты жестко проверить, а группу обеспечения сформировать перед самым отплытием из оставшихся двух рот.

– У тебя при таком подходе в рейд действительно попадут случайные, плохо подготовленные люди, – заметил Колесников.

– Да плевать мне на их подготовку! Я что, там, в Норвегии, наступательные действия разворачивать буду? Моя задача – скрытно провести разведку объекта, а не устраивать бои местного значения.

– Поднимай батальон, – разрешил генерал Морозов. – Заодно проверим боеготовность морской пехоты.

Природой заложено в мужчине два стереотипа поведения: если он встречает незнакомую женщину – то готовится флиртовать, если мужчину – то воспринимает его как возможного противника. Для встречи с существом неопределенного пола природа стереотипа не создала.

Кабо выглядела как некрасивая женщина, подстриженная и одетая, как мужчина. С расстояния ее можно было принять за мужика средней комплекции, но вблизи становилось понятно: это все-таки баба.

Перед появлением Кабо Рогожин прикидывал, с чего ему начать разговор с кандидаткой, как обойти щекотливую тему драки в Сталинграде, как с первых слов установить доверительный контакт. Он мысленно заготовил несколько подходящих случаю фраз, но начал разговор совсем не так, как запланировал.

– Почему на тебе мужская форма? – вместо приветствия спросил он.

Кабо, стоя перед московским начальником по стойке «смирно», нисколько не смутилась вопросу.

– Товарищ полковник, – у нее оказался низкий прокуренный голос, – мне часто приходится выезжать по комсомольской работе на передовую. В юбке, товарищ полковник, по сопкам и бездорожью ходить труднее, чем в галифе. И холоднее, честно говоря.

Она, чуть заметно, одними краешками губ, улыбнулась. Рогожину начало разговора понравилось. Он понял, как надо вести себя с этой странной женщиной.

– Расскажи мне о себе. О своем детстве, о комсомольской работе, о своих увлечениях. О сложностях, с которыми пришлось столкнуться во время службы в армии.

Зингер, за спиной Кабо, предложил жестами оставить их вдвоем. Рогожин утвердительно кивнул. Кандидатка никак не отреагировала на уход офицеров. Ей было безразлично, кому рассказывать свою биографию: одному человеку или представительной комиссии.

К концу ознакомительной беседы Рогожин пришел к выводу, что по своим морально-деловым качествам Кабо подходит для рейда на вражескую территорию.

«А почему бы нет? – сам себя убеждал полковник. – Обязанностей у нее не будет никаких. Физически она с дальним пешим переходом справится. С мужиками, как видно, ладить умеет. В походе конечно же возникнут сложности бытового характера, но это мелочи. Главное, ее никто не будет воспринимать как женщину, перед которой так и тянет повыделываться, покрутить хвостом. Я бы лично ни за что не стал. Даже пьяный бы на нее не позарился».

– Что стало с вашими братьями? – листая личное дело Кабо, спросил Рогожин.

– Попали под раскулачивание в 1931 году и были сосланы в Сибирь. Я официально отреклась от них.

– А мать?

– Моя мать – подкулачница, враг колхозного строя.

«Знаем мы таких “врагов”, – про себя усмехнулся полковник. – Во времена Большой коллективизации на любого голодранца можно было навешать ярлык “подкулачника” и выслать за тридевять земель».

– Товарищ Кабо, от имени Главного политуправления РККА я поручаю вам исключительно важное боевое задание. Вы в качестве замполита разведгруппы будете направлены в тыл врага. Все подробности и суть задания узнаете у командира группы.

В воскресенье Сидорович поднял по тревоге две неучаствовавшие в учениях роты 97-го полка. Как и предвидел Лоскутов, в этих подразделениях к проверке подготовиться успели: оружие было вычищено, содержимое вещмешков приведено в идеальный порядок. После строевого смотра Сидорович вывел роты за город и приказал оборудовать полевой лагерь. К вечеру в лагере были установлены жилые палатки, баня, столовая, кухня, временный арсенал. Для охраны лагеря из каждой роты было оставлено по одному взводу. Остальные подразделения вернулись в казармы.