Игорь Угольников - Подольские курсанты

Армада немецкой техники замерла на самом берегу. Полтора десятка «четверок», «праги» и «двушки», несколько бронетранспортеров и длинная колонна мотоциклов. Дальше идти им мешала студеная вода Извери. Наращивая силы, немцы еще вечером 7-го числа сумели отбросить передовой отряд на восточный берег. Но развить наступление помешала водная преграда, и теперь, рыча в бессильной злобе, обманутые преследователи топтались на месте.

Артиллеристы Россикова продолжали огрызаться беглым огнем, но силы были слишком неравными. В ответ немцы ударили десятью батареями, накрыв, по сути, отрытые позиции курсантов. В какую-то минуту гитлеровцам показалось, что наступил переломный момент: еще напор, и русские дрогнут и начнут отступать, тогда останется стремительным броском форсировать реку и гнать неприятеля вплоть до самой Москвы.

Поэтому для отряда Старчака оставалась главной задача – не пустить немецкие танки на мост, во что бы то ни стало удержать переправу. Иначе вся эта лавина хлынет на восточный берег и сметет боевые порядки и без того ослабленного передового отряда.

Сашка снова прильнул к панораме и ощутил в теле мелкую дрожь. Подумал, что эта дрожь оттого, что он озябшими руками дотронулся до холодного металла, но это было другое. Он всегда знал, а теперь еще и убедился на личном опыте, что фашистов можно бить и обращать в бегство, что все их геройство – показное, они сильны лишь перед слабым испуганным противником. В открытом бою на равных фашисты тупые и трусливые вояки. И танки немецкие горят так же, как любые другие. Нужно только уметь их поджигать.

Дрожь не прекращалась, и он понял: она, эта дрожь, – не от страха и не от холода, а от охватившей его злобы и ненависти. Он смотрел через прицел и видел, как вырисовываются на том берегу силуэты вражеских машин и замершие в ожидании густые группы пехоты.

Возле станин орудия и немного дальше по траншее лежали убитые курсанты – немецкие минометчики накрыли их позицию несколькими залпами. Из его расчета оставались в живых только двое подающих, Грачев и Сушко.

«Ничего, – Сашка вернулся к панораме, – главное, что орудие цело». В этой ситуации он сам назначил себя наводчиком.

Неожиданно сзади послышался грохот – кто-то споткнулся о ящики.

– Ероха! Ты откуда?

На лице приятеля играла шальная улыбка:

– К тебе в помощь. Вдруг не справишься.

Они рассмеялись.

– Смотри, что сейчас будет. – Сашка подкрутил маховик наводки и поймал в перекрестье панорамы скопление фашистов. – Картечь – она тоже кое-что может!

Грянул выстрел. Огненный пучок ударил по бронемашине, снес пулеметчика вместе с пулеметом, а заодно выкосил с десяток пехотинцев.

– Ого! – Ероха от удивления даже высунулся из-за щитка. – Вот это сила!

– Куда ты? – Сашка затянул его обратно в укрытие.

В это время на мосту появился первый немецкий танк.

– А вот это уже серьезно. – Сашка кивнул заряжающему Грачеву. Тот, не мешкая, загнал в казенник бронебойный снаряд:

– Последний…

Корявое туловище Т-IV развернулось так, что под ударом оказалось самое уязвимое его место – бок. Сашка загорелся от такой неожиданной удачи. Ни на секунду не отрываясь от панорамы, он нащупал рукой спуск и надавил его. Резкий звук выстрела слегка оглушил. Замершие в ожидании артиллеристы видели, как тонкая огненная трасса промелькнула над самой башней и растаяла в сером дыму. «Промах!» – разозлился Сашка.

Танкисты, словно почуяв фору, развернули машину и двинулись прямо на Сашкин расчет.

– Ероха, а вот это уже беда! Беги отсюда!

– А вы?

– Беги, кому говорю! – Сашка толкнул замешкавшегося Ероху, тот споткнулся о станину и кубарем покатился прочь, едва не столкнувшись со старшим лейтенантом Носовым.

Тот, не обращая внимания на разведчика, спешил к орудию.

– Что тут у вас? – Немецкий танк приближался. Бронированное жало с набалдашником уже высмотрело цель, готовясь выплюнуть смертоносный заряд. – Есть чем ответить?

– Нет. – Сашка удивился, насколько спокойно прозвучал его голос. – Только картечь осталась. Могу шибануть для острастки, а вы отходите!

– Орудие… – Вскинул руку Носов, но в этот момент внезапно выросший огромный столб земли опрокинул пушку, взрывная волна отбросила прятавшихся за ее щитком людей, разметала валявшиеся на земле гильзы.

Практически в это же время над позициями курсантов пронеслось радостное: «Ура! Танки! Наши танки!»

К окутанному дымом мосту с нашего тыла стремительно неслись несколько «тридцатьчетверок» – авангард Семнадцатой танковой бригады, посланной в помощь передовому отряду. Враг встретил их ожесточенным огнем. Несмотря на это, нашим танкистам удалось опрокинуть скопившиеся у переправы немецкие бронетранспортеры и прорваться на другой берег. Они начали давить замешкавшихся мотоциклистов, в упор расстреливать «четверки», наводя панику и страх на ряды противника. Обрадовавшиеся курсанты кинулись было в атаку, намереваясь, как раньше, выбить немцев с занятого плацдарма, но в это время резко усилился огонь вражеской артиллерии. Нашим танкистам и пехотинцам пришлось отступать на прежние позиции.书

Весь этот гул закручивающегося в спираль живого пространства так и остался в меркнущем Сашкином сознании неясным болезненным ощущением.

– Где тут у вас санчасть? – Маша спрыгнула с подножки притормозившего грузовика. Навстречу ей шел, прихрамывая, небольшого роста курсант с винтовкой за спиной. В руке он держал моток окровавленных бинтов.

– Вон там, за лесом. – Парень окинул взглядом незнакомого санинструктора и едва заметно улыбнулся: – Подкрепление?

– Да, – отозвалась Маша уже через плечо. – Вон, снаряды вам привезли. – И она пустилась наперерез, через овраг, сокращая дорогу к санчасти.

Вокруг наспех натянутых палаток кипела работа. Дюжие санитары подносили раненых, складывали их на поляне, прямо на землю. То и дело из операционной выскакивали санитарки: хватали сушившиеся на веревках бинты, выплескивали бурую жижу из медных тазов, заводили очередного пациента. Совсем недавно кончился бой, немцев удалось отбросить за реку, но с поля боя вынесли еще не всех – работа была в самом разгаре.

Маша пробиралась среди раненых, пристально всматриваясь в их лица. Молодые, но уже опаленные в первых боях курсанты выглядели до срока возмужавшими. Даже несмотря на полученные ранения, эти вчерашние мальчишки были полны решимости снова идти в атаку. Сейчас здесь не было ни причитаний, ни детского нытья. Курсанты мужественно переносили боль.

Из перевязочной мимо Маши проковылял боец с перевязанной до колена ногой. Он неумело опирался на суковатую палку и то и дело спрашивал у санитара: